стороны, как иглы дикобраза. Уткнувшись лицом в пол, жался к косяку боковой двери курилинский охранник. Скованные руки мешали ему, он то и дело брыкался, пытаясь освободиться, потом снова испуганно замирал.
Один из монахов обернулся, заметил подкрепление, обрадованно показал рукой: сюда, сюда, мол.
Из комнаты снова выстрелили, еще одна стеклянная пластина разлетелась цветными искрами.
Корняков присел на колено, выдернул из-под застывшего в страхе охранника «кедр». Проверил оружие, крикнул:
– Артем, прикрой! – и, оттолкнувшись от пола, рванулся в проем.
Чернышов поднял «макаров» на уровень груди, несколько раз нажал на курок. Пистолет рявкнул. Из комнаты выстрелили в ответ, пуля чиркнула по косяку, но в этот момент Савва уже вкатился внутрь.
Коротко пролаял «кедр».
– Стоять! Анафема!! – заорал Савва. – Бросить оружие! Куда, гад?!
Громыхнул «макаров», с глухим стуком на пол рухнуло тело. Артем с Даниилом и «опричниками» тоже вбежали в комнату.
У окна, навалившись грудью на подоконник, полулежал третий и последний из охранников Марошева. Видимо, заслышав выстрелы во дворе, он специально встал у рамы, чтобы одновременно контролировать и задний двор, и дверь в комнату. Это его и подвело – когда Корняков влетел в дверь, он промедлил лишь какое-то мгновение… Утяжеленные пули «кедра» превратили лицо в кровавое месиво, а сила удара развернула его.
Умер он мгновенно.
Личный телохранитель Курилина тоже отвлекся. Может быть, на выстрелы Артема. Савва успел нажать на курок первым, потом, когда раненый в правую руку бодигард попытался перехватить АПС левой, не колеблясь прострелил ему бедро.
Но не эти двое в первую очередь привлекли внимание Артема. За просторным столом в центре комнаты сидели с поднятыми руками Курилин и Марошев. Помощник депутата выглядел испуганным, переводил взгляд с одного неожиданного гостя на другого, а вот посланец отца Базиля, казалось, не боялся ничего. Сверкающие ненавистью глаза сверлили Корнякова и только его, видно было, что Марошева на месте удерживает лишь ствол «кедра», наведенный в упор.
– Анафема! – сказал Чернышов с тожеством в голосе. – Курилин и Марошев! Не двигаться! Вы в нашей юрисдикции!
И добавил, обернувшись к «опричникам»:
– Обыщите их и помогите раненым. Сейчас приедет скорая, снесите вниз тех, кто не может ходить.
Пока монахи споро охлопывали карманы задержанных, старший, видимо, брат Александр, опустился на колени у неподвижного тела в дверях, пощупал пульс, покачал головой. Короткая команда – и «опричники», осторожно подхватив раненого на руки, вынесли его из комнаты.
– Брат Александр, – обратился старший контроллер к взводному. – Брат Кирилл не может сейчас командовать, так что принимайте руководство на себя.
– Что с ним? Ранен? Убит?! – быстро спросил «опричник».
– Нет… Увидите сами. Сейчас главное – перекрыть все пути отхода и обыскать дом. Распределите людей и вызывайте машины для задержанных. Здесь мы и сами справимся.
Брат Александр кивнул и вышел.
– Ну что же, господа Курилин и Марошев, – Артем пододвинул к столу еще один стул, присел, подтянул к себе лежащий рядом с базилевым посланцем открытый дипломат. – Давайте посмотрим, что могло свести для переговоров помощника депутата Государственной думы, правую руку алюминиевого короля Бусика, и скромного посланца захолустного уральского священника, владеющего шахтами и лесопилками.
Курилин сник. Скорее всего, до этого момента он до конца не понимал причину налета, может, даже считал Марошева причастным ко всему, но теперь у него задрожали руки. Степень осведомленности грозной Анафемы потрясла его.
Посланец отца Базиля оставался спокойным:
– Я принял приглашение уважаемого Алексея Абрамовича для того, чтобы обсудить программу благотворительной помощи, которую господин Курилин и его очень хороший друг, Антон Буслаев, собираются оказать нашей епархии и – в частности – приходу отче Базиля.
Савва фыркнул. Ствол «кедра» дрогнул, заставив Марошева напрячься.
– Конечно-конечно!
Чернышов покопался в дипломате, с торжествующим видом извлек прозрачную папку с документами. Сквозь мутный зеленоватый пластик можно было разглядеть какие-то фотографии.
– А чтобы господин Бусик проявил в своей… гм… – Артем усмехнулся, – благотворительности большую щедрость, вы запаслись необходимыми документами для шантажа. Что скажете, Курилин? Вы и ваш босс действительно причастны к ряду заказных убийств в Свердловской области?
Помощник депутата сжался под взглядом Чернышова. Старший контроллер видел: он готов сломаться. Слишком неожиданно все произошло, слишком быстро. Если не дать ему сориентироваться, давить фактами – Курилин заговорит. Конечно, от таких показаний на суде мало проку, надо чтобы Алексей Абрамович то же самое и на допросах повторил, но сейчас дело не в нем. Пусть всей этой алюминиевой командой ОБЭП и прокуратура занимается. Главное – сломать Марошева. Посланец отца Базиля – крепкий орешек, держится спокойно, слишком спокойно… И в отличие от обычной уверенности криминала в силе своих денег, он не пытается откупиться и не требует адвоката. Что-то здесь не так.
– А что, Курилин, один наш общий знакомый священник, отец Базиль, он же – Василий Тристахин…
Краем глаза Артем заметил, как шевельнулся Марошев.
– …действительно предлагал вам использование рабского труда прихожан на комбинате упомянутого любителя благотворительности господина Бусика?
Алексей Абрамович неопределенно мотнул головой и сильно побледнел. Его лицо будто внезапно обсыпали сахарной пылью.
Марошев сказал почти спокойно:
– Уважаемый Антон Васильевич действительно хотел помочь прихожанам – дать им работу и живые деньги, чего до сих пор не могут сделать ни центральные, ни местные власти. Люди прозябают в нищете, голоде и холоде.
– Да-да… И поэтому бесплатно работают на постройке церкви, лесопилке, шахте. А теперь будут и на комбинате горбатиться за жалкие гроши. Курилин! – Чернышов повернулся к помощнику депутата, в упор посмотрел на него. – Что хотел отец Базиль взамен? Долю в комбинате? Связей и поддержку в Москве? Ну! Отвечайте!
В комнате повисло молчание. Курилин затравлено посмотрел на трубку сотового телефона, даже дернулся взять ее со стола, но передумал.
– Вашим боссом Бусиком уже занимается прокуратура. Пока вы еще можете помочь себе, заслужить уменьшение срока, оказав содействие следствию. Потом будет поздно.
– Ладно… – тихо пробормотал Курилин. – Я скажу все. Только обещайте, что мое признание будет учтено.
– Обещаю! – твердо сказал Чернышов.
Марошев сдавленно прорычал:
– Ты – умрешь!
Поначалу на него никто не обратил внимания. И только когда посланец отца Базиля дернулся в кресле, Савва заметил неладное:
– Артем! Даня!
Марошев… менялся. Лицо вытянулось, превратившись в странное подобие маски из дешевого фильма ужасов, губы чернели на глазах, растягивались, выпустив наружу звериные клыки. На руках бугрились мускулы, грубые жесткие волоски раздирали кожу, росли и густели, извиваясь, словно щупальца. На плечах и в паху треснула одежда, свалилась по бокам бесформенной грудой.
Зверь зарычал, с клыков на волосатую грудь закапала слюна.
– Оборотень! – пробормотал ошеломленный Савва.
