КУЗНЕЦ
– Вам помочь, щедрый господин? Вот фрукты, свежие и засахаренные, печеные тыквы, сладости, просовый настой…
«Ну, конечно, – Косталан поморщился. По налобной повязке кузнечного цеха и черным от въевшейся шлаковой пыли рукам с десяти шагов видно, какой я „господин“. Но ведь торговка и последнего босяка назовет богачом, лишь бы прикупил чего-нибудь на пару медяков».
– Щедрый господин сегодня не при деньгах, – сказал он. – Так что придется твоим сладостям ждать другого покупателя.
Он придирчиво покопался в груде печеных тыкв, отложил в сторону несколько вчерашних, заветренных, наскоро прогретых на пару, чтобы казались свежими. Наконец отобрал две самые сочные и вкусные на вид.
– Сколько?
– Шесть! – сказала торговка и хитро глянула на Косталана.
Она была явно новенькая в их квартале – муж или зять привез вместе с целой повозкой фруктов и сладостей, посадил торговать. В припортовой деревеньке, откуда она родом, любой горожанин кажется состоятельным. Не грех и обжулить такого, назначив тройную цену против обычной. Небось, не обеднеет.
– Первый день сидишь? – спросил Косталан. – Ну, сиди, сиди. За шесть медяков я в следующем ряду полприлавка скуплю.
– Да у них старье и гниль одна! А у меня свежее все.
– Вот я и проверю. Если и вправду так, клянусь – буду впредь только у тебя покупать.
И он сделал движение, якобы собираясь уходить.
– Эй, постой! – переполошилась торговка. – Я ошиблась…
– Что случилось? Твои тыквы неожиданно подешевели?
– Пять. Согласен?
Косталан вздохнул.
– Объясняю… и только из уважения к твоим сединам, рейст-само…
Торговка насупилась. «Рейст-само» означало «бабушка».
– …я хожу через этот рынок каждый день. И почти каждый день покупаю здесь еду для своей семьи. И еще ни разу печеные тыквы не стоили больше одного медяка. Понятно?
Он снял со связки две самые мелкие монеты, подбросил на ладони. Отполированные сотней рук медные кругляши задорно сверкнули в лучах заходящего солнца.
– Ладно, забирай, – проворчала торговка и, не удержавшись, ехидно добавила: – Внучек…
Посмеиваясь, кузнец пристроил под мышку еще теплые «солнечные шары», кинул на прилавок монеты и махнул старухе. Сделал шаг вперед, остановился и улыбнулся чему-то своему. Лицо его сразу разгладилось, подобрело и стало видно, что он, в сущности, очень молод – вряд ли видел больше двадцати пяти зим. Кузнец снял с нитки еще одну монету:
– Ладно, уговорила. Дай сахарных орехов на медяк. Только, – он подмигнул, – действительно на медяк, рейст-само. Ведь мы оба знаем, сколько это будет, правда?
Ругаясь и ворча себе под нос, торговка отсыпала в бамбуковый туесок горсть орехов.
– Мало!
Она добавила еще, потом, повинуясь голосу Косталана, еще немного.
– Вот и спасибо, – кузнец упрятал туесок за пазуху. – Хорошо поторговать, рейст-само.
Старуха проворчала:
– Да уж, с вами, скупердяями, наторгуешь. Разоришься скорее, да по миру пойдешь.
Но Косталан уже свернул за рыночную ограду и не слышал ее причитаний. А и слышал бы – не обернулся. Сама виновата: не тот квартал выбрала, чтобы на прибыльную торговлю надеяться. Надо было в Ясеневом, Ореховом, Самшитовом устраиваться или, если уж на то пошло, двигать прямиком в Мраморный город. Правда, там и место на рынке стоит совсем другие деньги, да и кварталы легионеров неподалеку. А Ресницы Всевидящего Ока любят по пьяни устраивать самочинные обыски мастеровых домов и рынков. Да так, что половины товара потом не досчитаешься: что с собой не заберут, разобьют или перетопчут. А что им – все равно оправдаются. Скажут, крамолу искали, оружие, припрятанное для лихих людей, или секретные письма. Блюдем, мол, чистоту Соцветия во славу императора!
Вот и думай, деревенский торговец, куда лучше податься – в Мраморный город, где рыночную пошлину и за три дня не окупить, или в Глиняный да Бамбуковый кварталы, в коих даже у всех жителей вместе взятых не наберется денег на твой товар.
Запахло гниющей тиной и нечистотами – отводной канал рядом. Обычно Косталан избегал ходить этой дорогой, пусть она и короче, но сегодня он хотел попасть домой пораньше. Кузнец пристроил тыквы поудобнее, задержал дыхание и перепрыгнул узкий каменный желоб с мутной, зеленоватой водой.
Жаль, «рейст-само» не видит этой красоты. Иначе сразу перестала бы причитать и торговаться с покупателем-скрягой. Живо бы сообразила, сколько здесь, в Глиняном квартале, таких, как он. Раз-два – и обчелся. Несколько младших подмастерьев с завода огненной смеси, портовые рабочие, помощники мелких чиновников – переписчики, курьеры, носильщики. В общем, все те, кому повезло работать на императора, да продлится вечно его правление!
Как и сам Косталан. Благодаря способностям к кузнечному делу, ему удалось подняться над обычным уровнем Глиняного квартала. Тяжелая, изматывающая, но все-таки интересная работа в императорских кузнях приносила ему треть серебряного чига, а то и больше! Хватало и на себя, и переправить десяток
