и сопровождалось всяческими чудесами и выступлениями творческой молодежи. Я хорошенько укрепил свое тело и дух мясом несчастной козочки, и изможденный обжорством лег спать и видеть пророческие сны. - Удивительные, пришедшие во сне видения, расположение кишок и струйки вытекшей из горла жертвенного животного крови, - однозначно говорили что больного, для его скорейшего выздоровления, надо со всей возможной осторожностью, но и без малейшего промедления, тащить на восток, пока не начнется гряда холмов, и горы за ней. Там место повыше будет, и чародейский камень уже до больного не достанет. ...Откуда мне про холмы и горы знать? ...Нет, не был я в этих краях. ... Просто духи так сказали!
- А у вас как там? - Ну в смысле, - оттуда вы пришли. Там чего, - зимы не бывает?
...Я искренне и от всей души постарался сделать носилки как можно более удобными для перевозки больного. Но когда у тебя сломаны ребра, да еще и здоровенная рана в боку, то малейшая тряска отдается во всем теле микровзрывами боли. - Эуотоосик конечно пытался не демонстрировать свои страдания, но нет-нет, а его лицо перекашивала мученическая гримаса. ...Потому, чисто из человеколюбия и почти без всяких задних мыслей, я попытался отвлечь его внимание развлекательно-познавательной беседой.
- Дожди. Идут. Часто. - Ответил мне он, стараясь выплевывать слова в такт раскачивающейся походке забритых, на которых и была возложена миссия по переноске раненного.
- А снега значит нет? - Исключительно для поддержания светского разговора о погоде, переспросил я.
- Нет. - Может от холода, а может от раны, но Эуотоосика знобило и лихорадило. Так что отвечал он весьма односложно.
- А у нас его много бывает. - Продолжил я, и закрыв глаза с ностальгией припомнил родные края. - Иной раз аж по колено, а то и по пояс проваливаешься. Это в городах. А за городом, - и выше крыш домов наметает.... А холод такой, что плюнешь, - а на землю уже ледышка падает! (Это я конечно приврал малость, сам-то я больше привык к московским слякотным зимам, но понты, как известно, - дороже денег).
- Как же вы там живете-то? - Кажется мне удалось наконец-то разбудить в раненном страдальце пытливого естествоиспытателя и ученого. - Несмотря на слабость и мучения от тряски, - в глазах его зажглась искорка истинного интереса.
- Одеваем много одежды, и в избах огонь постоянно жжем, в печах.... Это такие..., ну тоже навроде дома, только для огня. Мы из глины специальные такие..., ну вроде камешков делаем. Только..., (я изобразил руками кирпич). Обжигаем их на манер горшков. А потом из них уже такие, вроде домиков внутри дома делает. ...И трубы на крышу, чтобы дым уводить. Стенки печей от огня внутри нагреваются, и тепло долго держат.... Так и зимуем.
Видать изложенные мной сведения показались настолько фантастичными, что Эуотоосик наконец-то сумел отвлечься от телесных ощущений, и начал подробно расспрашивать об устройстве домов и печей Великой Окраины. ...Видать заранее прикидывал обстановку и условия проживания в своих будущих владениях.
...Очень удачно что разговор об этом зашел. - Тут я хоть знаю что говорить и как все это описывать. Потому мой голос звучит уверенно, а знание деталей делает рассказ убедительным. Не то что вчера, когда Эуотоосик начал выяснять у меня, как на грядках выращивают котлеты по-киевски и на что они вообще похожи. ...Я сначала долго мялся, отнекиваясь тем что я не столько пахарь, сколько воин и лекарь. А потом сообразив, - начал описывать обычную картошку. Для достоверности даже попытавшись вызвать во рту ощущения и вкус тушеной картошки с мясом, чтобы мое лицо достоверно изобразило всю радость и Щастье, от поедания подобного продукта. Я вообще заметил, что если врать, подкрепляя свое вранье подобными ораганолептическими воспоминаниями, - получается намного достовернее.
-...А чего в таком холоде живете? - Выбрав время, когда в разговоре повисла длительная пауза, вклинился в беседу Асииаак, ревниво идущий по другую сторону носилок. В последнее время наши взаимоотношения опять перестали отличаться особой нежностью и теплотой, вновь передвинувшись в фазу подозрительности и настороженной враждебности. Только вот на сей раз, Асииаак опасался совсем не того, чего стоило опасаться.
Мой бедолага оикияоо, - в связи с событиями последних дней, - ему вполне могло показаться что я пытаюсь подсидеть его на должности командира оикия. - И с начальством-то я постоянно тусуюсь.... И подчиненные слушаются меня беспрекословно. И даже напыщенные и высокомерные оуоо, точно следуют моим рекомендациям о направлении передвижения, и режимах остановок и переходов. Так что теперь он пытался держаться поближе ко мне, и почаще подчеркивать кто тут главный.
- Снег это вода! - Авторитетно заявил я. - ...Я тебе вчера показывал. - Добавил специально для Эуотоосика. - (...Ребята реально никогда не видели снега, и когда он нас порадовал в ночь, примерно так на третье января. (Это если я в Новый Год камлал), даже малость перепугались).
...Наши местные кстати тоже крупными специалистами по снегу не были. - Даже в 'наших', более северных степях, он выпадает не каждый год. А у них-то, на югах да возле теплого моря, - снегопады вообще небывалая редкость, а зимы, это только шторма, сплошная слякоть и промозглая стужа. ...Я это по Вал*аклаве хорошо запомнил.
...Так что моя вчерашняя лекция о снеге, получила высшие рейтинги популярности, а когда я набрав его в котелок, 'превратил' в воду, подвесив над костром, а потом вновь 'превратил' в ледышку точно повторяющую форму днища котелка, мой авторитет среди аиотееков сильно приподнялся. И тут я конечно сдуру не удержавшись, поведал коллеге о трех состояниях вещества, и Эуотоосик, едва не приказал меня выпороть за вранье, при утверждении что воздух тоже может стать твердым, если будет очень холодно. - Мол, - 'Ври Дебил, да не завирайся!'. - Лысенковщина блин какая-то. - Использовать административный ресурс и формальную власть, при ведении научных споров. Впрочем, - у него сейчас небось бок и спина болят дико, так что удивляться его раздражительности не стоит. ...Ведь не выпорол же, в конце то концов.
...А вода это жизнь. - Продолжил я, отвечая на вопрос Асииаака. - Наши земли так пропитываются за зиму водой, что как только приходит тепло, - мы даже копья древками в землю стараемся не втыкать. - А то не успеешь отвернуться, а оно уже корни пустило, и веточки на нем прорастать начали.
Так земля хорошо родит, и по столько урожаев снимать за лето получается, что ты не поверишь, - а наши бабы, иной раз половину участка земли, цветочками засаживают. - Типо нравятся им как цветочки выглядят, и пахнут! ...Нашим бабам, чтобы на потрахаться развести, приходится эти самые цветочки дарить, а не мясо, или там зерна мешок.
- Опять ведь врешь? - (Ну еще бы, - какая нормальная баба, согласиться вместо сытного мяса или зерна, взять никому не нужные цветочки, которых и так на каждом лугу хоть косой коси).
- Чем хочешь поклянусь! - Я малость даже обиделся, в кои-то веки правду говорю, а никто не верит. - До тех пор пока в эти края не попал, - считал что голод, это когда вовремя на обед прибежать не успел, и вместо похлебки с мясом или рыбой, каши или там котлет по-киевски, опять же обязательно с мясом, овощей там всяких свежих или соленых, а потом еще и сластей, - одной лишь краюхой хлеба с мясом обходиться приходится, или там медовые булочки в сухомятку трескать. ...У нас знаешь из-за какой проблемы больше всего народ переживает? - Боятся что слишком толстыми станут и ходить не смогут!
- Ну и силен же ты врать! - Нарисованная мной картина была настолько фантастичной, что никто из слушателей, к какому бы сословию он не относился, и каким жизненным опытом не обладал, - всерьез ее не воспринял. Зато в качестве завиральной байки-шутки, она пошла на ура, народ начал откровенно ржать, и даже Эуотоосик, несмотря на охвативший приступ боли, соизволил криво улыбнуться.
Заметив как его перекосило, я велел поставить носилки на землю и проверил повязку. - Кровь как обычно слегка подсачивалась, но не больше чем обычно. Наверно просто обезболивающий корешок перестал действовать. - Увы, у меня его почти уже не осталось. А если Эуотоосик будет постоянно корчиться от боли, - далеко мы с ним не уйдем....
- Думаешь я вру? - Изобразил я обиду, грустно посмотрев на Асииаака. - Ну и не слушай тогда. Расскажи лучше, как сам там у себя жил. А я послушаю.
- Хе... - Задумался Асииаак, - видно было что роль рассказчика ему явно внове, и что говорить, он не знает. Но я вроде как бросил вызов и не принять его, равносильно признанию поражения.
