Из рассказа жены Гастон, к собственному изумлению, узнал, что в 2030 году будет носить бороду. Он и в юности-то не отращивал бороду, а теперь, когда у него начали седеть виски, решил, что никогда не станет бородачом. А еще Мари-Клэр сказала ему, что он не облысеет. Но было ли это правдой или она просто решила не огорчать его? Или, может быть, к концу третьего десятилетия двадцать первого века будут разработаны сверхэффективные способы борьбы с облысением? Этого Гастон не знал.
Больница была переполнена пациентами. Многие лежали на каталках в коридорах; видимо, их доставили сюда после вчерашних событий. Однако большинство травм не требовали госпитализации: в основном переломы и ожоги. К счастью, в родильном отделении пациентов оказалось не больше, чем обычно. Медсестра усадила Мари-Клэр в кресло-каталку и повезла в палату. Гастон шел рядом, держа жену за руку.
Гастон, конечно, был физиком, то есть когда-то был физиком, но настоящей наукой не занимался уже больше десяти лет, с тех пор как перешел на административную работу. Он понятия не имел о том, что могло вызвать у людей видения, но не сомневался: это как-то связано с экспериментом на БАК. Слишком точное совпадение по времени, чтобы его можно было игнорировать. Но что бы ни стало причиной Флэшфорварда, каким бы неприятным ни было его собственное видение, Гастон о нем не сожалел. Оно явилось для него предупреждением, знамением. Он твердо решил ничего никому не рассказывать и не допустить, чтобы все стало так, как в его видении. Он будет хорошим отцом. Он будет уделять сыну много времени.
Гастон сжал руку жены.
Перед ними открылись двери родильной палаты.
Дом был большой, красивый и, учитывая то, как близко он стоял к озеру, без сомнения, дорогой. Снаружи он походил на шале, но, конечно, это было чисто внешнее сходство. Дома в космополитичной Женеве так же мало походили на швейцарские шале, как дома на Манхэттене — на фермерские жилища. Тео нажал кнопку звонка и, засунув руки в карманы, стал ждать, когда ему откроют.
— Вы, видимо, господин из ЦЕРНа, — сказала женщина.
Несмотря на то что Женева находилась во франкоговорящей части Швейцарии, акцент у женщины был немецкий. Женева, где расположены штаб-квартиры множества международных организаций, влекла к себе людей со всего света.
— Да, верно, — ответил Тео и на всякий случай добавил: — Фрау Дрешер. Меня зовут Тео Прокопидес. Спасибо, что позволили мне приехать.
Фрау Дрешер было, наверное, лет сорок пять. Стройная, очень хороша собой. Натуральная блондинка.
— По правде говоря, это не в моих привычках приглашать незнакомого человека, позвонившего по телефону, — пожала плечами фрау Дрешер. — Но последние два дня все так странно.
— Это верно, — кивнул Тео. — А герр Дрешер дома?
— Еще нет. Иногда дела вынуждают его задерживаться.
— Могу представить, — понимающе улыбнулся Тео. — Работа в полиции наверняка отнимает много сил и времени.
— В полиции? — нахмурилась женщина. — Чем, по-вашему, занимается мой муж?
— Он офицер полиции. Ведь правда?
— Хельмут? Он торгует обувью. У него магазин на рю де ла Рон.
За двадцать лет человек, конечно, вполне мог изменить род занятий, но… из торговца обувью превратиться в сыщика? Конечно, не совсем рассказ Горацио Алгера,[21] но случай — крайне маловероятный. К тому же магазины на рю де ла Рон были чертовски дорогие, Тео явно не по карману. Оставалось только глазеть на витрины. Так что человеку нужно было очень сильно потерять в деньгах, чтобы работу в престижной части города сменить на нелегкий труд обыкновенного копа.
— Извините. Просто я подумал… Ваш муж — единственный Хельмут Дрешер в телефонном справочнике Женевы. Вы знаете еще кого-нибудь, кого так зовут?
— Нет, если только вы не имеете в виду моего сына.
— Вашего сына?
— Мы зовем его Мут, но на самом деле он Хельмут-младший.
Ну конечно! Отец владел обувным магазином, а сын был копом. И естественно, номер телефона полицейского не попал в городской телефонный справочник.
— А-а-а! Значит, я ошибся. Не подскажете, как мне связаться с вашим сыном?
— Он в своей комнате.
— То есть он по-прежнему здесь живет?
— Конечно. Ведь ему всего семь лет.
Тео готов был себя убить за тупость. Он сражался с реальностью будущего, представшего людям на пару минут. Возможно, именно то, что у него самого видения не было, мешало ему в полной мере оценить временные рамки Флэшфорварда. Как бы то ни было, он чувствовал себя полным идиотом.
Если Муту сейчас семь лет, то на момент гибели Тео ему исполнится двадцать восемь, то есть он будет на год старше теперешнего Тео. Было бессмысленно спрашивать у него, хочет ли он стать полицейским, когда вырастет. Все семилетние мальчишки этого хотят.
— Мне ужасно неловко, — пробормотал Тео, — но если вы не возражаете, я хотел бы с ним повидаться.
— Даже не знаю. Может быть, лучше дождаться моего мужа.
— Не возражаю, — ответил Тео.
Женщина смотрела на него с удивлением. Наверное, ожидала, что он будет настаивать, но его готовность подождать, похоже, развеяла ее опасения.
— Хорошо, — согласилась она, — входите. Но должна вас предупредить: Мут очень неразговорчив после того… после всего, что случилось вчера. Что бы это ни было. И ночью он плохо спал, поэтому немного сонный.
— Понимаю, — кивнул Тео.
Фрау Дрешер распахнула дверь. Дом оказался просторным, светлым, с великолепным видом на Женевское озеро. Дела у Хельмута-старшего явно шли неплохо.
Наверх вела лестница без перил.
— Мут! Мут! Тут к тебе пришли, — крикнула фрау Дрешер и, обернувшись к Тео, предложила: — Может быть, присядете?
Хозяйка провела его к низкому деревянному креслу с белыми подушками. Рядом стоял такой же диван. Фрау Дрешер вернулась к лестнице.
— Мут! Иди сюда! К тебе пришли.
Не дождавшись ответа, она пожала плечами: дескать, что тут сделаешь с этими детьми.
Наконец наверху послышались легкие шаги и по лестнице сбежал маленький мальчик. Может, он и не хотел являться на зов матери, но, как большинство мальчишек, по лестнице привык спускаться бегом.
— Ну наконец, Мут. Это герр Проко… — начала фрау Дрешер.
Тео обернулся и посмотрел на мальчика, а тот, увидев его лицо, вскрикнул, развернулся и стремглав помчался наверх. Ступеньки лестницы задребезжали.
— Что случилось? — крикнула сыну вдогонку фрау Дрешер.
Добежав до второго этажа, Мут захлопнул за собой дверь.
— Извините, пожалуйста, — повернулась фрау Дрешер к Тео. — Ума не приложу, что на него нашло.
Тео закрыл глаза.
— А я, пожалуй, понимаю, — произнес он. — Я вам не все рассказал, фрау Дрешер. Я… Видите ли, через двадцать один год я должен умереть. Меня убьют. А вашему сыну Хельмуту Дрешеру, детективу полиции Женевы, будет поручено расследование моего убийства.
Лицо Фрау Дрешер стало белым, как снег на вершине Монблана.
— Mein Gott! — воскликнула она. — Mein Gott!
— Вы должны позволить мне поговорить с Мутом, — заявил Тео. — Он узнал меня, то есть его
