в миску, гоняя ложкой рисовые шарики в молоке. У корней ее волос уже отросла узенькая рыжая полоска.
– Лейс, – сказал Алек, – посмотри на меня.
Она попыталась: на короткий миг подняла на него глаза, но почти тут же отвернулась к окну.
– Дорогая, – он накрыл ладонью ее запястье, – мы никогда не разговаривали об этом, о том, что в действительности произошло в тот злополучный вечер.
Лейси выдернула руку.
– Она умерла, – сказала она, – и теперь это неважно.
– А я думаю, что это может быть важным. У меня было множество вопросов, и, я ручаюсь, у тебя тоже их предостаточно. Вот почему я познакомился поближе с доктором Саймон. Несколько недель назад я столкнулся с ней в студии. Она берет уроки у Тома – учится делать витражи – и я долго говорил с ней о том, что произошло с мамой.
Лейси смотрела на него. Носик у нее покраснел.
– У вас что-то вроде романа?
– Нет.
– Тогда, почему вчера вечером вы были вместе?
– Мы стали друзьями.
– Ты обнимал ее.
Он не знал, что ответить. То, что происходило вчерашним вечером, он не мог объяснить даже самому себе.
– Она замужем, Лейс, – сказал он. – Сейчас они с мужем живут отдельно, но, возможно, скоро они снова будут вместе. Ее муж – тот репортер, который написал статью о маме в журнале «Сискейп», помнишь?
Лейси сморщила нос.
– Он перепутал мой возраст.
– Да?
– Ты не помнишь? Он написал, что мне двенадцать. Две-над-цать! – Она округлила глаза. – А мне было тринадцать с половиной.
Алек улыбнулся ее негодованию.
– Ну, я думаю, что подобные ошибки происходят то и дело.
Лейси опускала ложку в молоко и вытаскивала обратно. До сих пор ни одного рисового шарика не попало в ее рот.
– Ну, – сказала она, – и о чем же вы говорили с этой докторшей вчера вечером?
– О маяке. – Алек откинулся на спинку стула. – Она собирается помочь нам в наших публичных дискуссиях. У нее много опыта в подобных вещах. Сегодня утром она поедет со мной в Норфолк.
Лейси закатила глаза и встала, собираясь вылить содержимое своей миски в раковину.
– Ты не собираешься это есть? – спросил Алек.
– Я потеряла аппетит. – Она пустила воду в миску.
– А кто такой Бобби? – спросил Алек.
– Друг. – Она старалась держаться спиной к нему, отправляя миску в посудомоечную машину.
– Почему бы тебе не пригласить его как-нибудь к нам в гости, чтобы я мог познакомиться с ним?
Лейси повернулась и хмуро взглянула на него.
– Тебе надо сменить образ жизни, папа. – Она вытерла руки бумажным полотенцем и вышла из комнаты.
Сворачивая на дорожку к дому Оливии, Алек улыбался. Она сидела на террасе в костюме цвета спелых абрикосов, который казался Неуместным на грубой деревянной террасе, но идеально подходил для интервью в Норфолке. Алек и сам был в костюме.
Он вылез из «бронко», обошел вокруг автомобиля, чтобы открыть дверцу для Оливии, и, увидев, что она улыбается, несмотря на вчерашний напряженный разговор, испытал немалое облегчение.
– Вы прекрасно выглядите, – сказал он, снова садясь за руль. – Изысканно.
– Вы тоже, – сказала она. – Это первый галстук, который я вижу на вас. Он довольно милый.
Пока они по длинному мосту переезжали на материк, Алек гонял ее по истории маяка. Они успели пересечь границу штата Виргиния, прежде чем заговорили о прошлом вечере.
– Я хочу извиниться за свое вчерашнее поведение, когда мы столкнулись с Лейси, – сказал он. – Вы все еще сердитесь на меня?
– Нет. Я знаю, что для вас это была неловкая ситуация.
– Я пытался позвонить вам, чтобы извиниться, но ваш номер не отвечал.
Он несколько раз набирал номер ее телефона и в конце концов сдался. – Я отключила телефон.