Что-то не давало Полу покоя, пока он катил тележку с покупками к кассам. Его охватило состояние, похожее на панику. Он не понимал, что написано в листке бумаги, хотя сам составлял список необходимого. Пол уставился на ряд стейков и кроваво-красных отбивных. Он неожиданно оставил тележку у одного из прилавков, развернулся на каблуках и вышел из магазина, представляя, как растаявшее мороженое будет капать на мраморные плитки.
Пол сел в машину и доехал до берега. Уже близился вечер, на пляже почти никого не было. У самой воды стояли рыбаки, по берегу прогуливались редкие парочки. Он сел на песок и стал ждать, пока напряжение отпустит его.
Алек встречался с Оливией. Не один раз. И долго разговаривал. Ясно, что она ничего «такого» ему не рассказала, иначе Алек не говорил бы с ним так доброжелательно и уважительно. Господи! Пол так долго ненавидел этого человека, почти половину жизни.
Молодые женщина и мужчина пробежали по кромке воды следом за собакой. Они смеялись. У женщины были русые волосы, но из-за лучей заходящего солнца Полу показалось, что они темно-рыжие.
Бостонский колледж. «На нашем курсе было много студентов», — сказал Пол. И Алек на это купился. Пол покачал головой. Как мог Алек поверить в то, что кто-то мог жить в одном студенческом городке с Анни Чейз и не знать ее?
18
Полу доверили играть главную роль в студенческом спектакле. В старших классах школы он учился средне, пренебрегал математикой и естественными науками, отдавая предпочтение литературе. Он писал стихи, сочинял пьесы, был председателем театрального кружка. У него был талант, что обеспечило ему место в Бостонском колледже. Семья не смогла бы оплатить его учебу в хорошем колледже, хотя бизнес его отца приносил неплохие доходы. Маселли-старший продавал фейерверки, а мать откладывала каждый цент из тех денег, которые она зарабатывала в качестве горничной. Но у Маселли было шестеро детей — пять дочерей и Пол. Все они были умными, амбициозными и хотели учиться.
Когда Пол пробовался на роль Джека Мэннингема, он был почти уверен, что Гарри Сондерс, руководитель студенческого театра, возьмет его. Пол заранее проработал текст, чего не догадался сделать никто из первокурсников. Поэтому он спокойно сидел в первом ряду рядом с Гарри и наблюдал, как его однокурсники проходят прослушивание.
Анни Чейз пробовалась на роль игривой горничной. Он пришла, чтобы подбодрить подружку, и согласилась на прослушивание, только чтобы та совсем не растерялась. Она поднялась на сцену, когда подошла ее очередь, и ее волосы сразу приковали к себе внимание. Гарри, до этого вольготно развалившийся в кресле, выпрямился и сложил руки на коленях.
— Прошу вас, начинайте, — попросил он.
Анни прочитала пару строчек низким хрипловатым голо сом и начала смеяться. Это был звонкий, заразительный смех, «визитная карточка» Анни Чейз. Все в театре повернулись, чтобы взглянуть на нее, на лицах появились улыбки Пол и сам улыбнулся. Он посмотрел на Гарри. Режиссер тоже смеялся.
— Может быть, попробуете еще раз, мисс Чейз?
— Конечно.
Анни прочитала свой отрывок почти до конца, но потом все-таки не выдержала и снова захихикала. Она выглядела молоденькой девушкой, потерявшей над собой контроль, да и чтение оказалось ничем не примечательным. Но Пол не удивился, когда Гарри дал ей роль.
— Она заворожит аудиторию, — обратился Гарри к Полу будто тот был его коллегой. — Девчонка завладеет зрителями и больше не отпустит. Нам надо только взять под контроль и ее саму, и ее волосы, но осторожно, чтобы ее жизнерадостность била ключом.
Гарри не о чем было беспокоиться. Лишить Анни Чей жизнерадостности было совершенно невозможно. Она сияла, она пылала, она привлекала к себе людей, словно магнит.
Пол сразу влюбился в нее. Анни всегда опаздывала на репетиции, но почему-то это никого не раздражало. Как будто все ждали ее прихода с нетерпением. Стоило ей войти в зал, как ее приветствовали улыбками.
По ходу спектакля Пол должен был поцеловать Анни. Он несколько ночей пролежал без сна, представляя этот поцелуй. Ему отчаянно хотелось, чтобы это произошло не при Гарри и остальных участниках спектакля, а наедине.
Когда настал «день поцелуя», Пол мимолетно коснулся ее щеки.
— Еще раз, — раздался с первого ряда голос Гарри. — Перед тобой не младшая сестренка, Маселли, а соблазнительная девушка. Покажи нам это.
Пол склонился к ней, а когда он оторвался от ее губ, Днни улыбалась.
— Ты не должна улыбаться, Анни, — заметил режиссер. — Ты должна выглядеть соблазнительно.
— Простите. — И она снова хихикнула.
— Надо вам побольше порепетировать в свободное время, чтобы у вас все получилось, — Гарри понимающе кивнул Полу.
И они репетировали. Они встречались в его комнате или в ее, репетировали свои роли до сцены с поцелуем, целовались и продолжали репетицию, но уже без прежнего пыла. Потом Пол читал ей стихи, если они сидели в его комнате, или рассматривал созданные ею украшения, если были в комнате Анни. Ей удавалось творить настоящие чудеса. Полу нравилось смотреть, как она работает. Анни подбирала волосы под тугую кожаную повязку, но они постепенно вырывались из плена и падали ей на плечи, пока она работала.
Пол почувствовал, что не может без Анни. Они были знакомы всего несколько недель, но она не выходила у него из головы. Они встречались, репетировали, потом просто подолгу разговаривали. И Полу казалось драгоценным каждое слово, слетевшее с губ Анни. Лежа в постели, он снова и снова прокручивал эти разговоры в голове.
Потом начались подарки. В день премьеры Анни удивила его, подарив золотой браслет собственной работы. А еще через день Анни сама пришла к нему и принесла пояс, выполненный в технике макраме.
— Я не спала всю ночь, вязала его для тебя, — объявила она.
Анни вытащила пояс из его брюк и принялась вдевать новый. Ремень из макраме оказался чуть шире, и ей пришлось повозиться, протягивая его через ушки пояса. Пол почувствовал нарастающее возбуждение. Он отвернулся, смутившись.
Она посмотрела на него снизу вверх, потому что сидела в это время на его кровати.
— Пол… — большие синие глаза смотрели с удивлением. — Ты меня не хочешь?
1 Он изумленно уставился на нее.
— Я? Хочу… Только я думал, что ты…
Анни застонала, ухватившись пальцами за карманы его джинсов.
— Господи, Пол, я схожу с ума, пытаясь придумать, что сделать, чтобы ты в меня влюбился.
— Я давно люблю тебя, — признался Пол. — Смотри, я могу это доказать.
Он открыл ящик письменного стола и протянул ей поэму, одну из тех, что написал за последние несколько недель. Анни неожиданно расплакалась.
Она встала, чтобы поцеловать его. Это был совсем другой поцелуй, чем тот, которым они обменивались на сцене. Потом Анни подошла к двери и заперла ее на ключ. Пол почувствовал, как в нем нарастает робость. Получится ли у него?
— Я никогда раньше не занимался любовью, — прошептал он, краснея от собственного признания. В старших классах у него были подружки. Он писал им стихи и оставался девственником.
Но Анни давно покончила с этим.
— Так вот в чем дело? — улыбнулась Анни, словно его слова все объясняли. — Ничего, я занимаюсь этим с пятнадцати лет, поэтому тебе совершенно не о чем беспокоиться.
Сначала ее слова шокировали Пола, разочаровали его. Но потом он испытал облегчение, потому что, когда она начала целовать и ласкать его, он сразу понял: Анни хватит опыта на двоих.
— Тебе ничего не надо делать, — приговаривала Анни, снимая с Пола трусы и переворачивая его на живот. Она села к нему на спину и начала делать массаж. Сначала ее руки были нежными и прохладными, но вскоре они разогрелись от прикосновений к его коже. Анни перевернула Пола на спину, сняла с себя
