– Ясное дело. Бар? Клуб? Или ты куда из страны моталась?
Поставила подпись.
– Люд, зачем тебе?
– Как это зачем? Может, там еще есть.
– Нет. Он один такой.
– Печально, – вздохнула женщина.
Пока разобралась с документами, успела сотню раз вскользь и ни о чем ответить на многочисленные вопросы бывшей коллеги. Рик же все это время невозмутимо наблюдал за мной от входа, скрестив руки на груди, опираясь о стену и несколько раз отбрив попытки женского бухгалтерского состава усадить его на стульчик и напоить чаем. Даже очень-очень злая непосредственная глава отдела Алла Семеновна, которую девочки за глаза величали «Т-34», не только за характер и возраст, но и за габариты, как-то стушевалась и потеряла привычный начальственный тон. Вот так, покалечив не одну женскую психику, полчаса спустя мы удалились в коридор. Я спрятала документы в сумочку, улыбнулась Бесу:
– Все. Я безработная.
В серо-желтых глазах заплясали смешинки. Я залюбовалась восхитительным зрелищем, а потому не сразу сообразила, что на весь коридор разносится до боли знакомый громкий голос, сопровождаемый женским смехом. Мозг обработал информацию, полученную от ушей, и ударился в панику. Навстречу шел потенциальный труп, то есть Витя, привычно в окружении очарованных им особ противоположного пола. Как правило, за раз их количество не превышало двух-трех. Сейчас был вариант номер один. Я придушенно пискнула и спряталась за большой неработающий автомат, в далеком прошлом выдававший сотрудникам кофе и какао. Рик остановился, смерил меня удивленным взглядом. В этот момент бывший любовник, проходя мимо, зачем-то отвлекся от своих дам, увидел меня, радостно воскликнул: «Леночка, сладкая моя, где же ты была?!» – и полез обниматься. Я остро осознала, что эта фраза станет последней в его никчемной жизни. Выставила между собой и Витькой сумочку и умоляюще взглянула в затуманенные гневом почерневшие глаза мужа.
Неудачливого Витю прижали к стене за горло в сопровождении жуткого женского визга и тихого, но впечатляющего рычания. Я приготовилась терять сознание. Однако бывший любовник сделал это за меня, чем несказанно поразил. Вот не знала, что он такой слабонервный. Тоже мне защитник. Где глаза мои были?
– Фу-у, – брезгливо протянула я.
Рик обернулся. Взгляд прояснился, сейчас в нем читалось удовлетворение. Я поразилась Витькиной везучести и своей непосредственности. И то и другое пресекли вероятное убийство. В кои-то веки мой язык сыграл мне на руку.
Рик не слишком аккуратно поднял бесчувственное туловище с пола за шкирку, обнял меня за талию и направился к выходу. Вслед неслось нечто нечленораздельное. Я семенила, осторожно косясь на Витю и вздрагивая, когда его ноги задевали очередной порог или ступеньку. Наконец бывший любовник очнулся, даже застонал, подлец эдакий. Я не стонала в руках Рика (секс не в счет). Всякие теплые чувства, до того еще жившие в душе, потухли, смытые водопадом презрения. В холле нам преградил дорогу охранник. Этого уважаю! Правда, толку от него было немного. Бес холодно нараспев попросил отойти, что мужчина и сделал. На улице, завернув в проулок, мой панк остановился, отпустил меня, прижал перепуганного Витьку к стене, благо не за горло.
– Еще раз увижу рядом с ней – убью. Ясно?
Тот усиленно затряс головой, получил свободу и ударился в позорное бегство. Рик повернулся, рывком притянул меня к себе, прижал все к той же стене, склонился к уху.
– Повтори все то, что говорила мне вчера.
– Рик…
– Немедленно.
Я поднялась на носочки, уткнулась носом в теплую шею и обняла.
– Рик, ты и так все знаешь. – Голос звучал глухо. Обреченно вздохнула. Рано или поздно все равно придется произнести эту фразу вслух, так почему не сейчас? Хуже уже точно не будет. – Я – не она. Мне не нужны другие и не нужно от тебя ничего, кроме тебя самого.
Он молчал. Я сильнее сжала объятия. Ну давай же, хороший мой. Ты все знаешь, только поверь. Просто поверь.
Поверил. Расслабился. Теперь я вцепилась в него, повиснув на шее. Это была победа! Я победила! Нет, войну за доверие еще не выиграла, но половину пути преодолела. И это заставило все внутри петь, и светиться, и танцевать.
Господи! Как я вообще жила без него?
Бес пошевелился, снял мои руки с себя, поцеловал в висок. Я смотрела в бесценные серо-желтые глаза и умирала от неясной нежности, почти дикого материнского инстинкта, желания самой убить Марианну, медленно, заставить ее страдать так же, как она заставила страдать его. Это выжигало. Я физически ощущала его боль. И он понял. Я увидела это по его лицу. Он осознал, насколько сильно я связана с ним.
Коснулся пальцами моих губ, обвел контур, погладил подбородок. Я завороженно наблюдала за черными ресницами, ждала, когда вновь смогу видеть его бесподобные глаза.
– Я знаю, что ты – не она, – неожиданно прошептал он. С трудом расслышала тихие слова за уличными звуками. – Слишком сильная. Слишком умная. Слишком независимая. Всего слишком. Ты не говоришь об этом, не стремишься ничего доказать, ты просто такая есть и знаешь об этом.
Замерла, сделав неожиданное открытие. Я не просто нужна ему. Все мои чувства взаимны. Он боится потерять. Боится, что предпочту уйти, оттого и угрожает смертью при случае. Боится оказаться бессильным перед моим выбором. Захотелось смеяться своей глупости. Нет, с «умная» Рик определенно переборщил.
Резко подалась вперед и, встав на носочки, прижалась к его губам. Он целовал, прижав к стене, нежно, страстно, томительно долго. Одна за другой сознание смывали волны наслаждения близостью, абсолютной близостью, не только физической, но и духовной. Я поняла. Вот оно, то, чего так боялась, – я срослась с этим мужчиной, стала единым целым окончательно…
Метро встретило нас своим непередаваемым, неповторимым запахом резины, прохладной сырости и еще чего-то, что есть только в подземке. Рик удержал дверь и пропустил меня вперед, попутно сорвав листовку с соседнего стекла.
– Что это?
Он молча протянул мне бумагу. Я опустила жетон, дошла до эскалатора и только там развернула. Заранее знала, что это будет фотография и описание пропавшего человека. Чаще их печатают на черно- белом принтере и развешивают по городу. Как правило, пропадают подростки, дети… С листка на меня смотрел молодой мужчина, красивый молодой мужчина. Я удивленно взглянула на Рика.
Он расстегнул карман куртки и вынул еще один свернутый портрет. На фотографии был изображен милый юноша лет двадцати. Он улыбался. Эту фотографию, наверно, любящие родственники или родители взяли из домашнего архива. Я поймала прищуренный взгляд пожилой женщины ступенью выше и, сложив оба листка, вернула их Рику. Он прижал меня к себе, склонился к уху.
– Их будет больше.
– Насколько? – прошептала я.
– Не знаю. Смотря для чего они нужны Марианне.
Сердце подпрыгнуло к горлу, потом упало в живот и пустилось наутек. Нет, не от страха за этих парней. Все намного эгоистичнее и проще. Рик говорил. Он впервые объяснял что-то.
– А Гриша ничего толкового сказать не смог?
– Нет. Он указал место, но она ушла. Георг поведал ей о тебе все, что знал, в том числе и об этом мире. Она здесь одна. Закона над нами нет. Марианна любит власть.
Я с ужасом представила стервозную всесильную бабенку, помешанную на своем превосходстве над окружающими. Мат вылетел сам собой и громко. Рик усмехнулся, провел носом по моему виску.
– И как теперь… – Я беспомощно взглянула на него.
– Доверься мне.
