ЗАПРЕЩЕННЫЙ СТАЛИН

С коммунистическим приветом Влад. Бонч-Бруевич».

АПРФ. Ф. 45. On. 1. Д. 719. Л. 121. Машинопись, подпись — автограф.

Пасквиль, возмутивший Бонч-Бруевича, состоял из трех четверостиший под общим названием «Барон из Сорренто». В нем довольно язвительно высмеивалась непоследовательность взглядов и поступков А. М. Горького.

Сталин написал на тексте листовки черным карандашом: «Подлец! И. Ст.». А на письме Бонч-Бруевича: «Мой арх. Ст.».

Конечно, он прочел и копию письма, которое Бонч-Бруевич отправил Ягоде.

«Дорогой Генрих Генрихович, — говорилось в письме заместителю председателя ОГПУ. — Посылаю Вам копию (здесь, наверное, описка, посылался оригинал. — В. С.) пасквиля на Горького, который мне прислали в конверте 16-го мая 1933 г. Значит есть у нас в Москве какие-то пакостники, которые позволяют себе не только печатать на машинке, но и распространять такие гнусности и гадости. Было бы очень хорошо эту публику взять под жабры. Я посылаю Вам подлинник этого письма, который может быть Вам поможет по машинке определить, где это стряпается; также и конверт, на котором есть штемпель, а потому можно определить тот район, где опускалось это письмо».

К. Б. Радек: «Не могу допустить его сознательной вины»

«14 июня 1933 года

Дорогой т. Сталин!

Обращаюсь к вам по вопросу, по которому не считал возможным до этого времени к Вам обращаться, — по вопросу о положении Е. А. Преображенского.

Я с ним был все время до ссылки и после возвращения в искренних и приятельских отношениях, хотя встречались очень редко. Я знал, чем он дышит. И говорил Вам, т. Сталин, что Е. А. только об одном думал, как впрячься в работу, как помочь партии осуществить пятилетку. Он понял, что было основой старых ошибок (мы много раз устанавливали в разговорах ошибочность нашего старого отношения к вопросу о возможности построения социализма в одной стране), поняли, что мы были не правы против основного кадра партии и Вас. Он не только не поддерживал никаких связей с троцкистами, но не было у него ни мысли, ни настроений, являющихся мостиком к троцкизму. Арест его, исключение из партии и ссылка были для меня страшной неожиданностью. Только позже я узнал, что он обвиняется в несообщении партии о существовании в Казани в 1929 г. какой-то оппозиционной татарской группы. Я ничего об его объяснениях по поводу этого обвинения не знаю (он не пишет мне, видно боясь осложнить мое партийное положение). Но зная его установки, не могу допустить его сознательной вины.

Я не обращался к Вам по этому делу, как не обращался по делу арестованных и сосланных Робинсона. Блискавицкого. Гаевского. Бронштейна, о которых знаю, что работали честно, преданно, не двурушничали по отношению к партии, и которых арест рассматривал, как ошибку ОГПУ, объяснимую и понятную при необходимой, но трудной операции. Я не обращался к Вам по этим делам, хотя считаю, что верность партии требует не только борьбы с ее врагами, но и помощи партии, когда ее огонь попадает по ошибке по своим ребятам. Но я оговорился, что я не имею особенного права требовать от Вас доверия к моим заявлениям. Вы должны быть недоверчивы и тверды, ибо впереди еще большие испытания: только кто в них не поколеблется, может считаться проверенным.

Если теперь я все-таки обращаюсь к Вам, то потому, что узнал, что ребенок, к которому Е. А. очень привязан, опасно болен. Разрешите Е. А. приехать на несколько дней к ребенку, дайте ему возможность переговорить с одним из руководящих товарищей. Вы знаете Е. А. по прошлому, знаете его слабые и сильные стороны. Я убежден, что если Вы или кто другой из близких руководящих товарищей с ним поговорит, то убедитесь, что стоит ему помочь выйти из того ужасного положения: быть согласным с линией партии и сидеть в ссылке за старые грехи.

Если то, что пишу, Вас не убедит (я, может, многого в этом деле не знаю), простите невольную ошибку. Пишу это письмо, думаю, что делаю не только хорошее личное дело, но и хорошее партийное. Мое обращение продиктовано не только старой дружбой к Е. А. (с которой не считался бы, если бы думал, что она находится в противоречии интересам партии), но и привязанностью к Вам и глубоким доверием, что Вы поймете мотивы, руководящие мною.

С сердечным приветом Карл Радек

14/VI

P. S. Положение ребенка Е. А. очень ухудшилось».

АПРФ. Ф. 45. On. 1. Д. 791. Л. 31–32. Автограф.

К. Б. Радек (Собельсон) (1886–1939) — партийный публицист, сотрудничал с «Правдой» и «Известиями». Впоследствии был осужден и убит сокамерниками в тюрьме.

Е. А. Преображенский (1886–1937) — известный оппозиционер сталинской линии. В октябре 1927 года как сторонник Троцкого был исключен из партии, в январе 1928 года сослан в г. Уральск. В 1929–1930 годах работал в Госплане Татарской АССР. В январе 1930 года восстановлен в РКП(б). С 1932 года член коллегии Наркомата легкой промышленности СССР, заместитель начальника отдела Наркомата совхозов СССР. В январе 1933 года арестован и сослан в Казахстан на три года.

С. Г. Робинсон (1892—?), управляющий Московским трамвайным трестом; Н. М. Блискавицкий (1897—?), заместитель директора московского завода им. М. В. Фрунзе; Д. С. Гаевский (1897—?), директор Мособлкоопстроя; Л. И. Бронштейн (1899—?), преподаватель политической экономии Московского механико- математического института, были арестованы и сосланы по делу контрреволюционной троцкистской группы И. П. Смирнова, В. А. Тер-Ваганяна, Е. А. Преображенского и других.

Свердлов хотел бежать?

Невероятно, но факт: несгораемый шкаф Председателя ВЦИК Я. М. Свердлова после его смерти не вскрывался 16 лет.

Его содержимое стало известно лишь в 1935 году, а нам и того позже, почти 60 лет спустя, из рассекреченной записки наркома внутренних дел СССР Г. Ягоды на имя И. В. Сталина.

«Секретарю ЦК ВКП(б)

тов. Сталину

На инвентарных складах коменданта Московского Кремля хранился в запертом виде несгораемый шкаф покойного Якова Михайловича Свердлова. Ключи от шкафа были утеряны.

Шкаф был нами вскрыт и в нем оказалось:

1. Золотых монет царской чеканки на сумму сто восемь тысяч пятьсот двадцать пять (108 525) рублей.

2. Золотых изделий, многие из которых с драгоценными камнями, — семьсот пять (705) предметов.

3. Семь чистых бланков паспортов царского образца.

4. Семь паспортов, заполненных на следующие имена:

A) Свердлова Якова Михайловича, Б) Гуревич Цецилии-Ольги,

B) Григорьевой Екатерины Сергеевны,

Г) княгини Барятинской Елены Михайловны, Д) Ползикова Сергея Константиновича, Е) Романюк Анны Павловны, Ж) Кленочкина Ивана Григорьевича.

5. Годичный паспорт на имя Горена Адама Антоновича.

6. Немецкий паспорт на имя Сталь Елены.

Кроме того обнаружено кредитных царских билетов всего на семьсот пятьдесят тысяч (750 000) рублей.

Подробная опись золотым изделиям производится со специалистами.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР (Ягода)