канцелярские бумаги, тоже защищённые от порчи новостной продукцией. Алёша вынул из пакета «революционный компромат», замаскированный газетой «SPEED-инфо» и быстро закопал в Снежаниных бумагах.
Не найдёт. По крайней мере, не должна. Ребята говорили, это ненадолго. Если вдруг Снежана обнаружит эти вещи, то не факт, что сообразит, чьё это и вообще…
Шаги за дверью.
Надо выбираться.
А фуфайка?
Как он не подумал про фуфайку!? Да её ведь тоже надо спрятать! По идее – здесь же, в кабинете. Быстро снять и «топлесс» пробежаться через зал? Не стоит.
– Лена, почему не вымыт пол? – внезапно донеслось из коридора.
Чёрт, Снежана!!! Он попал!
От ужаса Алёшины мозги стали работать по режиму «максимум».
За полсекунды он стянул с себя фуфайку и пристроился за дверью. Спустя несколько мгновений дверь открылась. Голова в искусственных кудрях… Гевару – на неё! Бежать! Алёша пролетел по залу полуголый, слыша сзади визг Снежаны, перепуганной второй раз, заблудившейся в фуфайке.
Быстро, как только сумел, он прибежал во двор, взял вещи и помчался дальше, без рубашки, как и был. Пока не понял, что надёжно оторвался. Прямо посредине улицы оделся. Сел на лавку. Начал думать: «Интересно, что случится с Витиной фуфайкой, когда менеджер Снежана снимет её с головы? Мне, кстати, повезло, что охранники в зале тупее, чем тот бык на чёрном ходе. И еще, что бык сидит внутри, а не снаружи».
11.
– «Чёрт читает «Правду»»! – сообщил Артём. – Неплохо, да? Что скажешь?
– А? – Алёша не расслышал.
– «Чёрт читает «Правду»»!
– Это что такое?
– Ты, что, спишь? Вот чёрт!
Нет, Алексей не спал. Он шёл из института за компанию с Артёмом, но о чём тот говорил, не слышал совершенно. Рассуждал о сегодняшнем собрании, о подвиге, который намечается… конечно, о своём предательстве. Всю ночь Двуколкин думал, как его накажут, если станет вдруг известно о «доносе». В голову шли всякие кошмары…
– Извини, Артём.
– Так ты проснулся? «Чёрт читает «Правду»» – так назвал я свой роман!
– Ого! Я где-то уже слышал… Что-то есть похожее…
– Конечно! – и лицо Артёма засияло. – Это есть такая буржуазная книжонка для гламурных шлюшек.
– И зачем тебе это название?
– Как зачем? Во-первых, моя книга суть протест! Здесь критика, пародия! Здесь всё! Ведь это тонкая ирония – я иронизирую над «гламуром», над собой, над жизнью… Ирония тонкая и горькая.
Алёша верил на слово.
– Ну, а потом, – продолжал автор в упоении, – пространство моего романа – это ад для обывателя! Кошмар! Роман о красных дьяволах! О дьяволах, которые за бунт, за 68-й, за смерть капитализма!
– Кру-у-уто, – протянул Алёша.
Он слегка робел перед Артёмом. Авторы тех книг, что продаются в магазине и, тем паче, что лежат в библиотеке, для Алёши всегда были чуть ли не богами. Он не мог критиковать их и не мог им что-либо советовать. Спросил лишь только:
– А тебя опубликуют?
Автор в качестве ответа разразился длинной, впрочем, дьявольски правдивой речью на тот счёт, что нынче, в буржуазном мире, напечатать книгу, где вся правда, где такая критика, призывы к революции и честный, большевистский мат – почти что невозможно! Все издательства боятся – только и всего – боятся, что спустя день после выхода шедевра к ним нагрянут люди в чёрных масках с «плановой проверкой». Потому по телефону и сказали: «Не возьмём, мол, даже и смотреть не будем, потому что маленький объём».
– Объём! Ха! – возмущался автор. – Мне сказали, что не хватает ещё каких-то сорока тысяч знаков. Это просто отговорки! Я-то знаю, в чём причина!
И он нервно закурил.
– А что-нибудь добавить? – спросил Лёша. – Может, ещё мату?
– Нет, – сказал Артемий обречённо. – Больше там не влезет.
Пять минут они шли молча. Наконец, на горизонте возник книжный магазин.
– Зайдём? – спросил Артём. Потом добавил для чего-то: – А кто знает, может быть, в последний раз?
Алёша содрогнулся, но на книжки посмотреть он был не против. Парни вошли внутрь, сдали сумки в камеру хранения, и Артём тотчас куда-то испарился.
