На том конце хмыкнули – приняли к сведению.
– …и потом еще остался с ней пожить, – добавила девушка, стараясь быть спокойной.
Она замолчала, ожидая реакции парня. Начнет извиняться, оправдываться? Скажет, что его оболгали? Признается и предложит расстаться?
– Так, – сказал Михаил. – Все понятно. И дальше что?
– В смысле – «что дальше»? – опешила Вера.
– Да. Я целовался. Со Светой. И что теперь будет?
– Я тебя не понимаю, Миша…
– Что теперь будет, я спрашиваю? Что ты намерена предпринять? – В голосе парня послышались агрессивные нотки, он переходил в контратаку. – Истерику устроишь? Будешь плакать? Материться? Пожалуешься на меня маме? Скажешь, что между нами все кончено?
– Мне… было… очень больно…
– Сожалею.
– Но, Миша!..
– Что?
– А как же… я?..
– Тебя там не было.
– Понятно… Значит… Вот так…
– Да, вот так. А ты что думала? Думала, я буду оправдываться? Не буду я оправдываться ни фига, так себе и запомни! Я тебе не собственность, между прочим!
– Никто не говорит, будто ты собственность! – выкрикнула Вера, и слезы, так долго сдерживаемые, наконец потекли из ее глаз.
– Ну вот и хорошо. И нечего там сопли распускать! Себя жалеешь? Думаешь, самая несчастная- разнесчастная!? А меня пожалеть не хочешь? Сладко мне, думаешь? Ты вообще не представляешь, что у меня внутри творится сейчас!
– Откуда я могу представлять!? – закричала Созонова, задыхаясь. – Ты мне, что ли, рассказываешь много?! Месяц не вижу, не слышу!!! Где ты, что ты – нет тебя вообще!!! Девки всякие больше, чем я, знают!!! Сижу, жду как дура – а ты?! Ну не хочешь быть со мной – ну так и скажи!!! И дуй к своей Светочке!!! Ну?
– Все? Ты закончила?
Вера промолчала.
– Я эту Светочку, между прочим, два года любил, – глубокомысленно произнес Михаил.
– И что? – спросила девушка, устояв перед искушением поинтересоваться: «А меня?»
– Стихи ей писал. По ночам изводился. Звонил – прикинь, в Хабаровск!
– А она?
– А она меня на фиг послала. Сказала, не нужен. Я ее забыть пытался, с тобой вот встречаться начал… А потом на слете встретились…
– Но ты же сказал, это ты ей не нравился!
– Да. А теперь вот понравился. Что-то во мне поменялось. Она говорит, я мужественнее стал. Увереннее в себе. Сказала, похорошел… – перечислял Миша самозабвенно.
– И что потом? – взволнованно спросила Вера, словно уже обсуждала не измену своего парня, а чей-то увлекательный, красивый роман.
– А потом я двинул к ней, в Хабаровск.
– Стой… Когда? – Созонова запуталась.
– Ну, после возвращения. Сказал, на Бородинское… – небрежно бросил Миша, словно не признавался в обмане, а просто пояснял для бестолковых. – Притащился как дурак, а мне отворот-поворот дали. У нее там другой парень, оказывается. А я был так, для развлечения. Легкий курортный романчик! Такая история…
– Блин.
– Что?
– Не знаю… Нелепо все как-то. Сказать даже, кажется, нечего…
– Вот и не будем об этом… Ну ладно, спокойной. Вставать завтра рано.
Из дневника Веры Созоновой за 30 июля 2008 г.
«Сколько дней прошло с того злополучного разговора, когда Миша признался в измене – а я все думаю и думаю на эту тему! И не могу надумать ничего путного.
Иногда думаю, что он редкостный мерзавец и надо гнать такого в шею, пока не поздно. Но легко сказать! Я уже раза три «окончательно» решала, что нам надо расходиться. Разумно взвешиваю все «за» и «против», прихожу к выводу, что ничего хорошего с Мишей не получится, говорю себе, что с этого момента прекращаю всякое общение с этим негодяем… а потом расслабляюсь, теряю контроль над мыслями и обнаруживаю себя снова романтически мечтающей о нем! Вообще не знаю, что с этим делать…
С другой стороны, иногда мне Мишу жалко. Так долго любить, так страдать и быть отвергнутым! Если он испытывал такие чувства к той девочке, значит, он по-настоящему умеет любить, у него большая душа… Тем более, в конце концов, она его все равно отшила, так что соперницы у меня нет! По крайней мере, теперь я понимаю, почему он вернулся со слета такой странный, замкнутый и почему злился после Хабаровска. Ему и теперь, наверное, стыдно за эту глупую историю, поэтому он меня избегает: стесняется обнимать после того, как изменил. Сам себя наказал, сунувшись в этот Хабаровск. Теперь, конечно, жалеет, что все так произошло, хоть виду не подает.
А может быть, именно я помогу Мише вылечиться от остатков этой вредной влюбленности? Может быть, если мы вместе пройдем через это испытание, то еще крепче подружимся? Я скажу ему, что простила, что люблю его все равно, и он оживет, снова станет игривым и остроумным…
Последнее время он уже не пишет мне ничего, я сама начинаю все разговоры по Интернету. Тему измены не поднимаю, про Светланочку не спрашиваю, а то он опять разозлится. Отвечает односложно, как-то вяло. Устает очень.
Сегодня Кире, видимо, надоело смотреть, как я мучаюсь, и она перестала орать насчет того, что Миша мерзавец, негодяй, козел, обормот и все такое прочее. Теперь она меня успокаивает: говорит, что все мужчины по природе многоженцы и если он изменил всего один раз, то это ничего страшного. Впрочем, все это не мешает Кире продолжать обзывать меня влюбленной дурочкой, тряпкой и всякими подобными словами. Еще она советует увлечь Мишу заново: дождаться, когда папа уедет в командировку, а мама будет в суточной смене, настойчиво позвать в гости и устроить романтический вечер наедине (с появлением в потрясающем платье, тортом собственного приготовления и танцем живота). Даже не знаю… Ближайший такой день будет 10 августа. Может, действительно стоит последовать Кириному совету?
9
Волшебное свидание
Квартира блистала чистотой, новое платье было уже надето, пирог отдыхал в выключенной духовке, грозди лучшего винограда возлежали на самом огромном блюде, которое только отыскалось, диск с арабской музыкой затаился в проигрывателе, надушенный танцевальный костюм ждал своего часа в секретном пакетике в ванной, откуда Вера, неожиданно переодевшаяся, должна была появиться, поразив воображение Михаила… Все было готово, и до прихода гостя оставалось полчаса, когда Созонова обнаружила страшную вещь: в квартире не было чая. Никакого: не листового, ни в пакетиках, ни черного, ни зеленого! Растворимый кофе, который мог бы хоть как-то спасти положение, тоже отсутствовал: даже жалкого ячменного кофезаменителя, и того нигде не завалялось! Без особой надежды порывшись на кухне в поисках сушеной мяты или смородинового листа, Вера с ужасом осознала, что ее романтический вечер близок к провалу: в доме не было главного, не было того, на что в итоге звали Мишу, того, без чего теряли смысл и с трудом приготовленный пирог, и все прочие вкусности, выставленные на стол! Девушка не могла предложить гостю ничего, кроме кипятка.
Что делать? Просить соседей? Стыдно! Позвонить самому Михаилу, сказать, чтоб купил по дороге немножко заварки? Но тогда все впечатление от волшебного вечера будет разрушено: парень ведь не просто приятель с лестничной клетки, а дорогой гость, приглашенный на романтическое свидание!
Оставался один вариант. Не теряя ни минуты, Вера схватила свой кошелек, положила в карман
