Невидимая птица

«Самоубийца в час разлуки…»

Самоубийца в час разлуки
не меньше любит жизнь, чем тот,
кто счастлив, праведно живет,
не зная настоящей скуки.

Кто их измерит, эти муки
за неоконченным письмом,
перед раскрытым в ночь окном?

Кто судит, по какому праву,
того, который пьет отраву
и этим искупает грех:
наверно, свой – быть может, всех.

«Двенадцать месяцев поют о смертном часе…»

Двенадцать месяцев поют о смертном часе…
А жизнь по-новому, как осень, хороша.
В ночном кафе, на вымершей террасе,
в молчанья пьем и курим, не спеша.

Куда спешить нам… Вечность наступила –
мы даже не заметили когда.
Исчезли дни. Слились в одно года.
Лишь в смене месяцев по-прежнему есть сила
и безутешность памяти земной…

Минувшее – как темная звезда
в огромном небе, залитом луной.

«Пила, любила, плакала и пела…»

Пила, любила, плакала и пела…
Чей это образ – неужели мой?
Ведь мне хотелось только одного:
полезного, живого дела,
которое, как друг, старело бы со мной,
любимого… но не было его.

Синеют вены на руке сухой…
А жизнь без остановки пролетела,
как поезд мимо станции глухой.

«На что похожа смерть? Не знаю: на полет…»

На что похожа смерть? Не знаю: на полет
или падение…
На пламя или ночь…
На боль или забвение…
На снег, на кровь…

Я знаю только, что, когда твой час придет,
я не умру с тобой, и не смогу помочь…
К чему тогда моя любовь?

«Все было: беспутство, безделье…»

Памяти Б. Поплавского

Все было: беспутство, безделье,
в лубочных огнях Монпарнас,
нелегкое наше веселье,
нетрезвое горе. Похмелье
и холод в предутренний час.