узкое пространство, загроможденное ящиками с приборами и сплетением проводов. Шипение издает лежащий на проводах включенный паяльник. Над тлеющей изоляцией поднимается синий дымок. Очевидно, оставили его тут только что, несколько минут назад.
Из-за ящиков видна нога лежащего на полу человека.
— Валерий, извините, что без п-п-приглаше-ния, — говорит Степа. — У вас тут что-то горит.
И заглядывает за ящики.
Средних лет, оборванный, грязный седой мужчина лежит ничком на полу в луже крови и мочи. Кровь вытекает из двух огнестрельных ран, в затылке и в спине.
— Лева, п-п-подойди сюда, — зовет Степа. Сорокин входит и сразу выскакивает вон, борясь с приступом рвоты.
— Лева, это не он, это не Катков, — говорит
— Идемте отсюда, быстро, — говорит Сорокин.
— Сейчас. — Степа держится за сердце, но не уходит. — Лева, ты посмотри, как его зовут.
— Что посмотреть?!
— В карманах у него. Д-д-документы, — говорит Степа.
— Вы с ума сошли!
— Но ты теперь п-п-понимаешь, этот человек что-то знал. Надо посмотреть, кто это.
— Я не буду его трогать!
— Ладно, я сам... Ты смотри, тут же сейчас все загорится...
Носком ботинка Степа передвигает паяльник на бетонный пол подальше от проводов, осторожно обойдя лужу, тяжело приседает около убитого и лезет к нему в карман куртки.
— Боже мой, что вы делаете! — ужасается Сорокин.
— Ты же этого не делаешь. — Степа морщится. — Ты знаешь, это бомж. Запах страшный. Может, он случайно сюда забрел. Но все равно надо посмотреть.
Стараясь не дышать, Степа ищет по карманам куртки.
— Вы с ума сошли! — стонет Сорокин.
— Возьми себя в руки. Ты же в органах работаешь. Степа ощупывает карманы брюк лежащего на полу человека.
— Я там не работаю! Я их консультирую по живописи, — лепечет Сорокин. — Степа, что вы делаете? Идемте отсюда скорей! Нельзя, чтоб нас тут кто-то застал! Идемте же!
— Ничего нет в карманах, надо посмотреть в конторе, — говорит Степа. — Помоги мне встать.
Сорокин помогает ему подняться на ноги, уговаривая!
— Степа, этот самолет только что взлетел. Они же, кто убил, они же нас видели!
— Тихо. Тихо, Лева, не шуми, — успокаивает его Степа. — Ты лучше иди сейчас к Маше. А то она, не дай Бог, сюда заглянет, испугается. Ты ей скажи, что тут никого нет. А я п-п-погляжу в конторе.
— Степа, нам уходить надо! Сюда же милиция сейчас приедет!
— П-п-пока доедут... Иди к Маше.
Сорокин выскакивает из ангара, а Степа возвращается в контору. Останавливается, чтобы успокоиться и отдышаться, потом оглядывается, выдвигает ящики стола. Они пусты. Телефонный провод вырван из розетки. Провода рации перерезаны.
Степа усаживается за руль.
— Ну что, Каткова там нет? — спрашивает Маша.
— Никого там нет. Ты знаешь его адрес?
— Нет, и Антон не знает. Он всегда звонит сам.
— Надо узнать его адрес у ворот, у этого Жорика, — говорит Степа.
— Да вы что?! — пугается Сорокин. — Не надо там останавливаться. И ничего ни у кого здесь не надо спрашивать. Надо ноги уносить.
— Я сам у него сп-п-п-прошу. Степа останавливает машину у будки. Открывает дверь и входит.
Телевизор включен на полную громкость. Агенты ЦРУ гонятся за Шерлингом по улицам Вашингтона. Визг тормозов. Выстрелы. Вашингтон снят в Таллинне, машины из разных эпох, но все равно зрелище захватывающее. Степа некоторое время смотрит на экран, потом только замечает, что в драном мягком кресле перед телевизором сидит вовсе не молодой помощник Каткова Жорик.
В кресле, спиной к Степе, неподвижно, склонив голову набок, сидит женщина. Такая же грязная и оборванная, как человек в ангаре. Теперь Степа видит под женщиной на полу большую лужу крови. Женщина мертва.
Степа выглядывает в окно. Маша сидит на заднем сиденье, Сорокин — на переднем, друг на друга они не смотрят.
Переступив через кровь, Степа подходит к висящему на стене старинному черному телефону. Грязные обои вокруг телефона исписаны телефонными номерами. Степа находит телефон Каткова.
Мне кажется, что любой человек в какие-то моменты способен к героическим поступкам. Только основа для героизма у каждого своя. Некоторые отчаянно храбры от природы, от бесконечной в себе уверенности. Другие могут черт-те что натворить в экстазе, третьи — во имя одержимости идеей. Мой папа делается героем только от страха. Когда он боялся за Дашу, когда он боится за детей или внуков, он способен на все.
Степа возвращается к машине и садится за руль.
— Ну? — спрашивает Маша.
— Телевизор включен, но там никого нет, — говорит Степа.
Они едут по проселочной дороге через поле. Сорокин, глядя на Степу со смесью ужаса и восторга, качает головой.
— Маша, — говорит Степа, — набери номер Антона и дай мне трубку.
Маша набирает номер на своем мобильнике и передает его Степе.
— Антоша, это я, деточка, — говорит Степа. — Мне нужен адрес Валерия Каткова. Ты не знаешь, где он живет, но я тебе дам телефонный номер: 299-4283. У тебя эта секретарша, милая девочка, Римма. Ты позвони сейчас ей, и пусть она найдет по телефону его домашний адрес. Да, через справочную. Да, прямо сейчас. Какой белый гриб? Ты лучше у Левы про гриб спроси. В чем, в чем, а в грибах он силен. Передает трубку Сорокину.
— А?.. Какой? Большой и весь белый? — говорит Сорокин в мобильник убитым голосом. — А шляпка какая? В крапинку?
Антон говорит с ним по мобильнику, глядя на Айдогды, держащую в руке гигантский мухомор.
— Он сказал, что это не белый, — Антон выключает телефон.
— Кто сказал?
— Сорокин.
— Он тебе из лесу позвонил поговорить о грибах?
— Ну да, из лесу. Откуда же еще?
— Ты все-таки лезешь в николкинские дела?
— Молчи, женщина, — говорит Антон и нажимает кнопку памяти на своем мобильнике. — Римма, это Николкин. Запиши телефон 299-4283. Да. И найди мне через справочную адрес.
Он забирает у Айдогды мухомор и аккуратно ставит его в траву:
— Жалко, такой красивый.
— Если там никого не было, как ты узнал его телефон? — спрашивает Маша.
— А это Лева телефон знал, — говорит Степа. — Лева же все знает. У них же на Лубянке есть такой б- б-большой компьютер. В нем хранятся все сведения про каждого ч-ч-человека в стране. Вся п-п-под- ноготная.
— До сих пор хранятся? — с горькой усмешкой кивает Маша.
— Это н-н-навечно, — говорит Степа.
— Какая мерзость.
