Славина:
— Ты, конечно, уже слышал, как всемирно известный сыщик Леша Подрезов мгновенно раскрыл убийство?
— Слышал. Товарищ Подрезов обещает в республиканскую газету написать, опытом борьбы с преступностью поделиться. И еще он мне сказал, что нас двоих Петр Первый вызывает, но я предложил сначала к вам зайти посоветоваться.
— Правильно сделали, что зашли. — Горчаков охотно поддерживал шутливый разговор. Он всегда старался найти свободную минуту, чтобы поговорить с сотрудниками: с одним пошутить, с другим побеседовать по душам, у третьего поинтересоваться, как дела дома, как здоровье. У Горчакова была хорошая память, он помнил, кто и о чем его просил, старался всегда помочь по мере возможности. И сотрудники любили начальника отделения и доверяли ему. Текучести кадров у Горчакова не было. Многие работники милиции из других отделений писали рапорты с просьбой перевести их в подчинение Горчакова. Был у него талант руководителя. Вот и сейчас он шутил с молодыми сотрудниками, но через несколько минут уже серьезно сказал:
— Товарищи, хочу вам поручить одно задание. На окраине города, за последними домами, в поле стоит стог сена. Справа от него территория третьего отделения, слева — наша.
— На ничейной полосе стоит, — улыбнулся Подрезов.
— Выходит, что так. Мальчишки, которые ночью пасут лошадей, стали замечать, что после полуночи к стогу сена из леса подкрадывается человек и рано утром, когда еще не рассеивается туман, уходит обратно в лес. Они утверждают, что он вооружен автоматом.
— Семен Антонович, у нас же есть три ориентировки о том, что неизвестный, угрожая автоматом, грабил людей.
— Не три, а уже четыре. Час назад пришло сообщение, что он обстрелял из автомата совхозную машину, убил водителя, главного бухгалтера и молодого парня. Они везли большую сумму денег, которую преступник забрал. Место происшествия находится в двадцати километрах от этого стога. Вполне вероятно, что речь идет об одном и том же лице. Характерно, что вблизи места, где ночует неизвестный, таких ограблений не зарегистрировано. Я договорился с начальником третьего отделения Купрейчиком. Он тоже выделит своих сотрудников. Считаю, что укрыться вам лучше всего в стогу и ждать. Когда появится, брать не спешите, возможно, есть смысл дать ему заснуть. Имейте в виду, автомат — не пистолет. Поэтому если уж стрелять придется, то надо бить с близкого расстояния и наверняка, чтобы не дать ему пустить в ход свое оружие. Возьмите с собой кроме оружия фонарики и будьте осторожны. Хорошо бы его взять живым. Ясно?
— Ясно, товарищ майор! Нам отправляться сразу же?
— Немедленно. Я хочу, чтобы вы пораньше оказались на месте. Стог вам покажет мальчишка, который сейчас находится в третьем отделении у Купрейчика. Этот мальчишка живет там недалеко. После того как он покажет стог, отведите его к родителям. Ясно?
— Так точно! Разрешите идти?
— Давайте, хлопцы...
44
КУПРЕЙЧИК
Купрейчик догадался, зачем его вызывают к начальнику управления. Позвонивший капитану сотрудник сказал взять с собой материалы о готовившейся мальчишками краже из столовой. Купрейчик вспомнил и странное поведение своего заместителя майора милиции Баранника, который избегал встреч с ним, а если случайно и попадался навстречу, то отводил в сторону глаза. Купрейчик думал, что Баранник сторонится его из-за размолвки после разговора об этих мальчишках, и не придавал особого значения, считая, что пройдет некоторое время, Баранник поостынет, и все станет на место. Но получив приказ явиться с материалом к начальнику управления, Купрейчик понял, почему заместитель вел себя так странно в последнее время.
Капитан, с трудом подавляя в душе неприятное чувство, попросил у начальника уголовного розыска материал, вложил его в старую, потрепанную папку и поехал домой переодеваться. В управление, да еще к начальству, необходимо являться в форменной одежде...
Начальник управления, пожилой, с усталым бледным лицом — очевидно, тяжелая рана, полученная на фронте, давала о себе знать, — был хмур. Он уважал и любил молодого решительного капитана, прошедшего всю войну в разведке. И вот сейчас перед ним на столе лежал официальный рапорт майора Баранника, который обвинял своего начальника в политической близорукости, замазывании и сокрытии преступления и в оскорбительном отношении к автору рапорта.
Полковник понимал, что все написанное — чепуха. Но он слишком хорошо знал Баранника. Самолюбивый, любой ценой рвавшийся к более высоким постам, он, если отказаться от проверки его рапорта, не остановится на этом и, конечно, будет писать дальше. А это значит, что Купрейчику придется объясняться еще в более высоких инстанциях, трепать нервы, тратить попусту время. Начальник управления сначала хотел поручить разобраться по рапорту своим подчиненным, но потом передумал и вызвал Купрейчика к себе.
Купрейчик вошел в кабинет и четко доложил:
— Товарищ полковник, капитан Купрейчик по вашему приказанию прибыл!
— Здравствуйте, Алексей Васильевич! Проходите, присаживайтесь и прочтите вот это... — полковник брезгливо, двумя пальцами, взял рапорт и протянул его капитану.
Купрейчик заставил себя дочитать до конца и, еле сдерживаясь от гнева, сказал:
— Случай с мальчишками описан правильно, только мотивы не те, а обвинения в мой адрес — беспочвенные и грязные. — Капитан положил перед начальником управления материалы и подробно доложил, что произошло.
Полковник слушал молча, только по его худому лицу быстро ходили желваки, тяжелый взгляд уперся в какую-то точку на столе, словно ему, пожилому, никогда не боявшемуся смотреть правде в глаза человеку, сейчас было стыдно перед своим подчиненным.
Купрейчик замолчал, и в кабинете наступила тишина. Она затягивалась и делалась все более неловкой. Капитан, понимая, что любая проверка требует письменного объяснения, предложил:
— Мне написать...
Но полковник не дал ему договорить:
— Не надо. Я сам напишу. — Увидев, как удивленно посмотрел на него капитан, добавил: — Составлю справку, что разобрался лично, и — делу конец. Ну, а что касается Баранника, то не удивляйтесь. Я в его личном деле видел, что он не первый раз пишет такие рапорты. Правда, ни одного рапорта с просьбой направить его на фронт не нашел. Мы подумаем, какую работу ему поручить, чтобы он в конце концов смог справиться с ней.
Полковник что-то достал из выдвижного ящика, спрятал руку за спину, улыбаясь обошел стол, остановился возле Купрейчика. Капитан встал. Продолжая улыбаться, начальник управления сказал:
— А теперь, Алексей Васильевич, поговорим на более приятную тему. — И он протянул Купрейчику новые майорские погоны. — Надевайте, вот эти! Только что пришел приказ о присвоении вам звания майора милиции. Поздравляю!
Купрейчик растерялся и по-мальчишески пробормотал «спасибо»...
Он вышел на улицу со смешанным чувством огорчения и радости. Казалось, и огорчаться нет оснований. Начальник управления все понял сразу же, но в душе Алексея
