— Да, да… Жива. Я же говорю, в яме у медведя.
— Медведи разговаривают? — Спросил я у семенящего рядом Тусопиха.
— Нет, только матерятся…
— Бросили, значит, ее в яму, — продолжал князь, — слышу через некоторое время, она, вместо того чтобы быть разодранной и съеденной, крикнула, что у нее заложник, и потребовала миллион каких-то американских долларов в мелких купюрах и еще какой-то вертолет. Сказала, что иначе она за себя не ручается… Пришли.
Он указал на яму, забранную массивной решеткой. Я заглянул вниз.
Лялечка и огромный медведь, словно два приятеля, сидели рядышком, опершись спинами о стену.
— Денег они, конечно, нам не дадут, — посетовала бесовушка.
— Ага, — согласился косолапый, — жлобы.
— А вертолетов тут не бывает… А про то что ты мой заложник, это я им сбрехала, чтобы отпустили обоих. Я тебя трогать не буду, не бойся.
— Я знаю…
— Лялечка! С тобой все в порядке? — Подал я голос.
— Андрюша! — Обрадовалась Лялечка и тут же, надув губки, упрекнула. — Где тебя носит? Я жду, жду…
— Открывай! — Приказал я Бявлыдку.
— Будет исполнено!
Отодвинули решетку, сбросили вниз конец веревочной лестницы.
— Я без мишки не пойду! — Категорично заявила Чёртовушка.
— Ага, — подтвердил медведь, — я у нее в заложниках.
Бявлыдок покрылся испариной.
— Он же нас тут всех пораздирает!
— Будешь нас раздирать? — Строго спросил я косолапого.
— Это, как она скажет. Мое дело маленькое. Я — заложник. — Еще раз подтвердил свой статус медведь.
Лялечка что-то прошептала в медвежье ухо, после чего гроза всей округи пообещал никого не раздирать в ближайшее время.
Через пару минут пленники были на свободе.
Сверху всегда все кажется меньше, чем на самом деле. Но даже, находясь в яме косолапый показался мне слишком большим, а уж когда он выбрался на поверхность… Таких я видел только в передаче «В мире животных». Князь старался держаться от медведя подальше.
— Как тебя зовут?
— Кто же это меня звать будет? Никто меня не зовет, только гонят отовсюду…
— Вини Пухом будешь? — Предложила Лялечка.
— Буду, — охотно согласился косолапый.
— Вот и знакомьтесь теперь.
— Это Тусопих, — представил я своего спутника, после чего отрекомендовался сам, — Андрей.
— Лялечка говорила, что ты обязательно придешь и сделаешь всем козьи морды, — сообщил медведь.
— Слушай, а почему ты ее не съел?
— А я людей не ем. Мед вкуснее.
— Ну, тогда не разодрал? Тебя же для этого здесь держали.
— Наверное, для этого. Не знаю. Пока еще никого не пробовал раздирать. Все, как меня увидят, орут, визжат, разбегаются или просто падают в обморок. Я их не трогаю. А Лялечка, когда в яму попала, ее же прямо на меня сбросили, наоборот, обрадовалась, говорит: ух, ты, медвежоночек. Так что, если кого и придется раздирать, то только за нее, а уж никак не ее…
Противоядие
Я наотрез отказался воспользоваться княжеским гостеприимством, чем несказанно огорчил Бявлыдка. Он провожал нас до ворот. По дороге он пытался выяснить, как относится Пахан к его просьбе о предоставлении в княжество кардинала и соответствующего статуса царства. Я сказал ему, что вопрос рассматривается, но для его положительного решения следует неукоснительно выполнять приказ Пахана: с сего момента сжигать кого-либо или умерщвлять каким-нибудь другим способом запрещается. Под страхом отлучения со всеми вытекающими из этого последствиями. Довести приказ до епископа и всего личного состава священнослужителей.
Бявлыдок, хоть и удрученно, но безропотно принял услышанное. Не потребовалось нести ахинею про заморозку и криогенные температуры. Главным аргументом был мой мандат. Сказанное обладателем заветной монеты не подвергалось никаким сомнениям.
За воротами я еще раз повторил князю приказ о запрете сжигания и посоветовал (так же в форме приказа) незамедлительно выехать в свою столицу, чтобы лично проконтролировать неукоснительное исполнение данного приказа.
Подошла Лялечка, которая все время держалась от Бявлыдка в стороне.
— Ладно, дядечка, я на тебя не обижаюсь и зла не держу. И в доказательство сообщу тебе страшную тайну. Только никому не говори в ближайшие три дня, а потом ты уже не сможешь никому ничего рассказать, царство тебе небесное или, скорей всего, подземное. Понимаешь, так получилось, что я — Чёрт. А нам, Чёртям, не разрешают обыкновенные ногти отращивать, только ядовитые. Так что твой персональный Кирдык Крантович совсем не за горами.
Князь схватился сначала за израненное лицо, потом за сердце.
— Да не волнуйся ты так, есть противоядие. Даже два.
Бявлыдок молитвенно сложил руки и уставился на Чёртовушку просящим взглядом побитой собаки.
— Так и быть, расскажу, как можно спастись. Первый способ верный и надежный. Нужно в течение десяти минут непрерывно кипятить пораненное место. То есть твою морду. Правда возникает небольшая проблема. Ты, дядечка, умеешь дышать другими дырками, кроме носа и рта?
— Только выдыхать, — обескуражено признался князь.
— Тогда этот способ отпадает. Пока рожу кипятить будешь, задвохнешься от недостатка воздуха в организме. Да и морда может свариться. Понимаешь, я не знаю, как долго варятся княжеские хари. Вот, молодой барашек — быстро варится, а старая курица, наоборот, долго. А про паскудные морды не ведаю. Но не переживай ты так. Есть же еще один метод.
Лялечка склонилась к уху Бявлыдка и прошептала секрет второго противоядия.
— Только, запомни, — уже громко закончила Чёртовушка, — чтобы только свежее, и менять надо не реже трех раз в сутки, обязательно перед едой.
— А какое подойдет…, в смысле, чье? — Обескураженным голосом спросил «отравленный».
— Любое, хоть свое, — благодушно разрешила Лялечка.
Князь лихорадочно начал обшаривать взглядом землю вокруг. Наконец, нашел то, что искал. Он вприпрыжку подскочил к оброненной Звездюлиной то ли нечаянно, то ли из принципиальных соображений, лепешке, зачерпнул добрую горсть свежего навоза и, с блаженной улыбкой на губах, нанес толстый слой на пораненное место.
Едва сдерживая смех, мы тронулись в обратную дорогу.
— Ляля, зачем ты сообщила князю, что ты Чёрт? — Спросил я, как только мы отдались на приличное расстояние. — Ты же обещала, что не будешь рассказывать об этом всем подряд. Могла бы просто поведать про отравленные ногти.
— Больше не буду. Это я для убедительности. А то, вдруг, не поверил бы. И, к тому же, он нас с тобой
