крайнюю. С чего ты взял, что я к этому причастна?
— Давай по честному…
— Ишь, что удумал, фигню какую, по честному… Но раз обещала тебе не брехать… Кто меня тогда за язык тянул? Нечаянно получилось, не хотела я.
— Вот, с этого места, пожалуйста, поподробней.
Лялечка была похожа на пойманную со шпаргалкой старшеклассницу.
— Я же не все прогуливала. Кое-что учила… Хотела вызволить нас из темницы, чтобы мы отсюда — фьють… А получилось, что он сюда, вот… Как, сама не понимаю. Еще разочек попробовать? — Она загорелась энтузиазмом. — Думаю, теперь должно получиться.
— Уверена?
— Ну, не то, чтобы…
— Тогда ни в коем случае! Вдруг, вместо амура появится какой-нибудь демон?
— Не исключено…
— Тем более…
Вновь появился Амурерос. Протянул мне холстину.
— Не вышло?
— Обижаешь. Фирма веников не вяжет. Гарантия — сто процентов. Пока не найдет ее, не успокоится. Сами не надумали?
— Как-нибудь без тебя разберемся.
— Ну, тогда прощевайте… Я полетел. Размножаемость повышать.
Гыгыкнув напоследок, ангел любви исчез.
Автоответчик
Утром лязгнул отпираемый засов, затем с обратной стороны двери раздалось натужное кряхтение и донеслось испуганное перешептывание:
— Почему не открывается?
— Не знаю.
— Не должны темницы запираться изнутри.
— Что будем делать?
— Давай вместе попробуем.
Снова кряхтение, теперь уже удвоенное, глухие удары плечами в кованую поверхность. Бесполезно. В Злыгандии умели строить темницы.
— Что теперь?
— Может за подмогой сбегать?
— А ты знаешь куда нас с тобой определят, если выяснят, что мы не способны даже безоружных пленников из темницы привести?
— Не знаю.
— А я догадываюсь, а, вот, что делать, не знаю…
Лялечка подмигнула мне и на цыпочках подкралась к двери.
— А что всегда делают, когда куда-нибудь приходят, а дверь закрыта? — Задала Чёртовушка наводящий вопрос незадачливым стражникам.
— Гм… Стучат… Но стучат кому-нибудь домой, а не в темницу!
— Жизнь у меня веселая, преступная. «Украл, выпил — в тюрьму». Так, вот, и получается, — Лялечка тяжело вздохнула, — что мой дом — тюрьма.
Из-за двери донеслось совсем тихое и неразборчивое шушуканье. Затем раздался робкий стук.
Лялечка, размышляя, пробормотала:
— Поиграть с ними что ль в ктотамов Печкинских? Нет. Не буду… Придумала. — И уже громко. — Никого нет дома!
— Э, нет, — хитрый голос идиота, сообразившего, что его хотят разыграть, — там есть ты!
— Я не считаюсь. Я для того и придумана, чтобы разговаривать, когда никого нет дома.
— Да, кто ж ты?!
— Я — автоответчик. Японский, между прочим, а не какой-нибудь там малазийский или, того хуже, отечественный.
Снова продолжительный шепот, затем категоричный вердикт:
— Брешешь!
— Это почему же?
— Потому что, если ты этот…, как его?
— Автоответчик.
— Во-во, он самый. Так, вот, тогда ты должна мужиком быть, потому что он — он!
— Правильно, если это «Панасоник» или «Фунай», но я «Соня», так что никаких разногласий.
— А что это такое? Автоответчик?
— Я же уже говорила. Это такая штуковина, которая вместо хозяев отвечает, когда их нет дома. Как магнитофон.
Объяснение явно было непонятно. Новая пауза. Шушуканье.
— А где твои хозяева?
Лялечка не удостоила стражников ответом.
— Эй, что молчишь-то? Почему не отвечаешь, раз для этого и придумана?
— Потому что я и тогда не должна была вам ничего говорить, просто пожалела.
— Почему?!
— Потому что сначала вы должны мне позвонить, а я на звонок ответить.
— Как позвонить?! Чем?!
— Хоть вы оба и томатозвоны, но помидорами не надо. Придумывайте сами. Кому надо звонить, мне или вам?
После очередного совещания, раздалось бряцанье оружия.
— Так подойдет?
— Нет. Я могу подумать, что это электричка мимо прошла, и не ответить. Ладно, так и быть, помогу. Звоните голосом. Вот так: «Дзинь-дзинь-дзинь!». Только громко и хором. Ясно?
— Ага!
— Тогда начинайте.
— Дзинь-дзинь-дзинь!
Лялечка не ответила.
— Почему молчишь?
— Я подключаюсь когда достигнуто устойчивое соединение, то есть после прохождения двух сигналов (я представил рожи тюремщиков). Два раза «дзинь-дзинь-дзинь» надо.
— А, понятно! Дзинь-дзинь-дзинь! Дзинь-дзинь-дзинь!
— Здравствуйте! Лялечки и Андрюши нету дома. Где их носит, понятия не имею. Может Пахана свергают, может сатанистов гоняют, а может, где припрятались от всех и решили, наконец, осчастливить этот мир новой расой Чёртолюдиков. Не знаю. А с вами говорит автоответчик. И я обязательно передам ваше сообщение. Говорите после сигнала… Ой, я забыла сигнал придумать! Придется все заново. Звоните еще. Громко и два раза!
— Дзинь-дзинь-дзинь…
Они успели только раз.
— Идиоты! Вас за смертью посылать! — Голос Лобадеса был полон презрения и холодной ярости. — Что вы тут дзинь-дзинькаете? Где пленники?
— Их нет дома…
— Как нет?
