сразу, указал пальцем на Иещеуба и велел:
— Слазь! Теперь это не твое место.
Кровь в жилах герцога застыла от ужаса. Как быстро Пахану донесли о секте.
А Ридоп мгновенно позабыл об оскорблении, мол, впопыхах запамятовал король, с кем не бывает, и радостно потирал руки.
— Позволь взглянуть на высочайший указ Пахана о смещении сего недостойного правителя, который, между прочим, до сих пор где-то прячет свою супругу.
— Какой указ? Нету никакого указа. — Злыгад удивленно смотрел на епископа.
— Должен быть. Обязательно должен. — Упорствовал Ридоп. — Смещение правителей всегда происходит по высочайшему указу, изложенному в письменной форме. Для потомков… В назидание…
К концу тирады голос епископа становился все тише и неуверенней. В голове засела страшная догадка, что и правда никакого указа нет…
— Заткнись! — Король грубо прервал страшные предположения секретаря геркома еще более страшной действительностью. — Его никто не смещает. — Злыгад указал на герцога, тот начал приходить в себя и облегченно улыбнулся. Рано. — Его завоевывают. Вернее, уже завоевали. Все герцогство.
— Попрошу предъявить одобрение Пахана данного акта завоевания, — попросил Ридоп. Так, для порядка. А, вдруг? Хотя, он почти полностью был уверен, что подобного одобрения нет. И Злыгад тут же подтвердил самые страшные опасения епископа:
— Заглохни, гнида. Нету у меня ни указов, ни распоряжений, ни одобрений вашего Пахана. Я — король. И воевать соседей дело сугубо мирское и не требует ни одобрения, ни благословения.
— Но, ведь…
— Молчать!!! Еще слово — и я за себя не отвечаю. Раздушу, как мокрицу. Лобадес, давай, побыстрей оформляй все, чтоб никто не придрался и дальше поедем.
Король медленно поднялся на постамент и подзатыльником вышиб с трона застывшего от ужаса Иещеуба, который от удара скатился с возвышения и замер у ног Лобадеса. Злыгад уселся в герцогское кресло и тоном хозяина положения, не терпящим возражений и промедления распорядился:
— Вина мне!
Приказание тотчас было исполнено.
Следующая затрещина заставила духовного наставника присоединиться к своему подопечному.
— Лобадес, иди сюда, присаживайся. — Король кивнул на освободившееся место. — А вы двое, живо вставайте, или я решу, что вы падаль и велю скормить шакалам.
Угроза подействовала. Кряхтя и охая, Ридоп и Иещеуб приняли вертикальное положение.
— Итак, кто-нибудь желает оспорить факт завоевания герцогства? — Приближенный короля приступил к исполнению обязанностей. — Не стесняйтесь, говорите.
К герцогу еще не вернулся дар речи, и он только усердно тряс головой, давая понять, что не собирается оспаривать сей очевидный факт.
— Меня не касаются мирские дела, — смиренно прошептал епископ, решивший со всем соглашаться. Он впервые в жизни получил оплеуху. Было очень больно и страшно. Промелькнула мысль, что это всего лишь оплеуха, а каково тем еретикам, которых он самолично отправлял на пытки? А вдруг сошедший с ума король (иначе никак нельзя было объяснить поведение монарха) велит его, Ридопа, пытать? От этого предположения по телу пробежала волна дурноты, и только ужас перед перспективой стать ужином для шакалов заставил епископа не лишиться чувств.
— Вот, и хорошо. Значит, обойдемся без проволочек. — Сделал вывод Лобадес. — Нам осталось закрепить произошедшее завоевание юридически. Сейчас ты подпишешь вот этот документ, — начальник тайной службы Злыгандии протянул Иещеубу заранее приготовленный свиток, — в котором сказано, что ты добровольно навсегда отказываешься от герцогства в пользу короля Злыгада. И он волен распоряжаться новообретенными владениями и подданными по своему усмотрению, как то: присоединять их к своему королевству, либо передавать их третьим лицам. Подписывай, если конечно не желаешь лишиться чего-то одного более ценного, чем герцогство. Или жизни, или свободы.
Иещеуб сообразил, что мгновенная смерть от рук жестокого короля откладывается на неопределенный срок, так же как и арест, и препровождение в Паханат для пыток с последующим сжиганием того, что после них останется. Никто не знает о сатанинской секте. Всего-навсего сбрендил Злыгад. И теперь главная задача — остаться живым и переждать. Герцог подписал документ с легким сердцем. Грош цена этой бумажонке. Пока ее не завизирует Пахан.
— Так, еще вопрос. Официальные наследники имеются? — Продолжал Лобадес.
— Что?
— Спрашиваю, дети мужского пола у тебя с супругой есть?
— Нет. Бог меня миловал, ниспослав кару в виде отсутствия отпрысков сопляческого возраста. — Успокоенный собственными мыслями, Иещеуб почти полностью пришел в себя и, вместо однозначных, начал давать развернутые ответы.
— А на стороне?
— Ни в коей мере. Мы с женой строго блюдем морально-этические принципы (Ридоп, не выдержав, фыркнул) и несем тяжкий квадрат супружеской верности.
— Значит, нету. Очень хорошо. Теперь ты, — Лобадес обратился к епископу, — завизируй документ, как полагается. Мол, нахожусь в здравом смысле, свидетельствую факт передачи герцогства и без всяческих принуждений благословляю.
— Я не полномочен подписывать такие бумаги. — Голос Ридопа дрожал. Если Пахан только узнает о существовании такого документа с одобрением епископа, ему конец. Долгий и мучительный.
— Не ломайся. Во всем герцогстве нет священнослужителя с более высоким саном, чем у тебя. Так что, хочешь, не хочешь, а подписывать тебе.
— Если Пахан прознает, что я благословил без его ведома сие завоевание, да еще, как ты говоришь, напишу, что без всякого принуждения, мне конец. — Признался Ридоп.
— Вроде бы мой король не слишком сильно к твоей башке приложился. Так, затрещина, ниже среднего, а гляди ж, помутнение рассудка произошло. Или у тебя всегда там все так запущено? — Лобадес спокойно принялся объяснять положение вещей непонятливому епископу. — Подумай, где Пахан, а где в данный момент ты. Хочу сразу тебе рассказать, документ этот ты все равно подпишешь, и что заверяешь, и что добровольно благословляешь, только чуть попозже. К тому времени у тебя не останется ничего лишнего, что не требуется для подписания. Например, рука будет только одна, глазик тоже. Ножки с ушками никакого отношения к составлению документа не имеют, значит их у тебя не будет. Нюхать пергамент так же нет ни какой надобности, так что об участи носа, надеюсь, догадываешься. А потом, гм… Шакалов я тебе не обещаю. Где их искать? А вот, горные стервятники, это запросто. Говорят, их тут много развелось, благодаря вашему совместному и ревностному служению Пахану. Продолжать, или ты передумал?
Епископ передумал. Он выхватил пергамент из рук Лобадеса, написал все, что от него требовалось, добавил от себя, что всю жизнь мечтал о таком завоевании и сожалеет лишь о том, что оно не произошло гораздо раньше. Потом заверил свою подпись сразу тремя оттисками своего мандата, вернул королевскому чиновнику документ и уставился на него взглядом преданной собаки, ожидающей от хозяина дальнейших приказаний.
— А теперь вы оба, с глаз долой. И, не дай бог, кому-нибудь из вас вновь встретиться на моем пути. — Лобадесу вдруг почему-то вспомнились слова той странной девчонки, хмыкнув, он добавил. — Кто не схоронился, я не виноват.
Начальнику тайной службы короля Злыгада дважды повторять не пришлось. В считанные секунды герцог и епископ испарились из зала.
— А ты, дружок, оказывается, кровожаден. — Наконец подал голос король, который во время подписания документа не проронил ни слова, а только не спускал удивленного взгляда со своего подчиненного, лишь изредка прихлебывая вино. — Не думал, что так быстро управимся. Теперь можем трогаться дальше?
— Погоди, монсеньер, мне надо еще кое-что проверить и дать последние наставления этим двум ублюдкам, да и буйволам надо отдохнуть. Не выдержат они такой гонки.
Сказав это, Лобадес неслышной кошачьей походкой выскользнул из зала, оставив Злыгада наедине
