– Хорошо. – Парвени вынужден был согласиться, чтобы беседа не забуксовала на одном месте. – Каковы его прогнозы?
– Он намеревается решить поставленную задачу в течение месяца. Для этого ему пересланы все данные на интересующих нас фигурантов. О первых результатах мы надеемся узнать в самые ближайшие дни.
– Немедленно поставьте меня в известность, – распорядился заместитель директора.
– Безусловно, – кивнул Масуд.
– Возможно, стоит немного усилить давление на Москву, чтобы заставить русских поумерить свой пыл, – заметил начальник информационного управления. – Этим мы облегчим задачу переброски оружия и прохода свежих отрядов… Да и нашему другу будет проще работать.
– Вложенные в русских журналистов средства плохо окупаются, – нахмурился Парвени. – К примеру, за те двенадцать тысяч долларов, что перебросили в виде гранта через фонд Сороса в «Новейшую газету», мы получили всего несколько малопрофессиональных публикаций, не вызвавших ожидаемой реакции. Склоку между журналистами и русской контрразведкой я не могу считать успехом. Это их внутреннее дело, никак не повлиявшее на общую ситуацию.
– Мы пытаемся исправить положение и все-таки вызвать у русских нужную нам реакцию, – тяжело вздохнул Аслан Ахварди.
– Я в курсе. – Заместитель директора Разведбюро сложил руки на животе. – Но на это нужно время. К тому моменту как вы разберетесь с данной проблемой, операция уже завершится…
По возвращении от начальника управления Ястребов вызвал к себе руководителя Службы собственной безопасности и, пока тот поднимался со второго на пятый этаж, мерил шагами свой вытянутый в длину кабинет от стола до встроенного шкафа и обратно. Хорошо знающий генерал-лейтенанта человек понял бы, что Владимир Сергеевич находится на пороге принятия какого-то важного решения.
За спиной у Ястребова кто-то кашлянул.
– Разрешите, товарищ генерал? – вкрадчиво спросил полковник Кречетов, появлявшийся всегда столь бесшумно, что многие вздрагивали от неожиданности. Похожий на Колобка, начальник ССБ обладал удивительной способностью не производить никаких звуков, даже если шел по скрипучему паркету или открывал тяжелую несмазанную дверь.
– Здравствуйте, Григорий Борисович. – Ястребов, привыкший к манере Кречетова появляться подобно призраку, пожал руку полковнику и указал на ряд стульев. – Присаживайтесь.
Начальник ССБ бесшумно отодвинул стул, сел и столь же бесшумно положил перед собой толстую папку из искусственной кожи.
– Час назад у меня был Щербаков. – Владимир Сергеевич нажал на кнопку электрочайника и прошел к своему креслу. – Что вы можете сказать по поводу смерти Гордеенко? Есть хоть малейшая вероятность того, что это была не случайная автомобильная авария, а заранее спланированное убийство?
– Нельзя исключать. – Кречетов сложил руки на немного выпирающем животе. – Вероятность, конечно, мизерная, но полностью отказываться от этой версии я бы не стал.
– Что по вашему направлению?
Начальник ССБ не стал раскрывать папку и лезть в нее за документами. Как и большинству сотрудников здания на Литейном, 4, ему не требовалась шпаргалка, чтобы доложить результаты своей работы.
– В сфере интересов моей службы всё чисто. Информация об отъезде Гордеенко, пункте назначения и документах прикрытия была известна только вам, Щербакову, его заму, мне, Петренко, спецу из техотдела и, естественно, Панину. Причем тот, кто готовил документы, не был в курсе региона, куда направлялся Гордеенко.
Ястребов облизал верхнюю губу и согласно склонил голову.
– Из-за того, что Гордеенко пользовался милицейскими корочками, мы держали на контроле все запросы из ГУВД, ОРБ и прокуратуры Черноморска. Как официальные, так и нет. Насчет него никто не интересовался.
– То есть вы хотите сказать, что личность Гордеенко сомнений в Черноморске не вызвала?
– В СЭБе грамотно готовят операции. К тому же уголовное дело, заинтересовавшее Щербакова, возбуждено больше года назад и в Черноморск уже дважды до Гордеенко наезжали милицейские опера… Так что проверка вызвала бы только подтверждение истинности как повода к приезду Гордеенко, так и его личности. В отделе кадров ГУВД папка с фотографией Гордеенко и нужными данными стояла, командировочное удостоверение выправлено честь по чести. Личным делом Гордеенко не интересовались, контрольки не нарушены…
Под словом «контрольки» Кречетов подразумевал и капельку разогретого шоколада, склеившего пару страниц в личном деле «капитана Покрышева», под личиной которого скрывался подполковник Гордеенко, и несколько прилипших к листу с анкетными данными крупинок табака, и тончайший волосок, определенным образом вложенный в бумаги.
Все контрольки фотографировались при подготовке личного дела, а затем сравнивались со снимками после изъятия папки из отдела кадров ГУВД.
– Получается, что Гордеенко если и был расшифрован, то это произошло непосредственно на месте, – задумчиво изрек генерал-лейтенант. – Но как?
– Только если предположить, что либо Гордеенко увидел некто из тех, кто его знает в лицо, либо его фотографию продемонстрировали человеку, который его узнал. Но это лежит уже области непрогнозируемых совпадений. Если же принять за основу версию ликвидации, то более вероятным может быть предположение о том, что напрямую Гордеенко не расшифровали, а просто поняли, что он не тот, за кого себя пытается выдать.
– Гордеенко был опером высочайшего класса…
– Я знаю, Владимир Сергеевич, – в голосе Кречетова промелькнула грустная нотка. – Поэтому рассматриваю версию об убийстве только в гипотетическом плане. Не мог Гордеенко так примитивно проколоться. Накануне своей гибели он даже участвовал в ментовском сабантуе по поводу дня
