священнослужители откровенно пренебрегали своими прямыми обязанностями, зато с удовольствием предавались делам мирским: одни занимались сельским хозяйством, другие открыли харчевни, третьи приторговывали. Менялся и их внешний облик: молодые кюре стали следить за светской модой и даже носить оружие; те, кто постарше, более напоминали крестьян, нежели слуг божьих. Повсеместным явлением стала профессиональная неграмотность священников — незнание латыни, соответствующих обрядов и молитв.
Решения Тридентского собора, завершившегося в 1563 году, предписывали католической церкви и всем ее служителям активизировать борьбу с протестантской ересью на основе неприкосновенности средневековых догматов католицизма. Однако эти решения в течение полувека не признавались официально галликанской церковью, несмотря на постоянный нажим Рима.
И все же опасное расширение влияния протестантизма побуждало князей французской церкви к наведению порядка в своих рядах. Епископ Люсонский был в числе тех, кто наиболее активно взялся за это дело.
Знакомство с епархией открыло картину разложения духовенства. Со стороны энергичного епископа последовали незамедлительные действия. Он вводит штрафы для нерадивых аббатов и кюре в размере от 10 до 120 ливров за игру в карты и другие азартные игры, а также за занятие торговлей. Под угрозой отлучения от церкви требует от них неукоснительного соблюдения постов и церковных праздников (50 праздников в году). Во время церковных служб все харчевни и лавки должны быть закрыты. Каждое воскресенье сельские кюре обязаны присутствовать на занятиях по Катехшису, проводимых монахами- доминиканцами.
Ришелье положил конец укоренившейся практике назначения кюре по указаниям или советам влиятельных лиц. Отныне все кюре в его епархии будут проходить конкурсный отбор. Не прошедшие эту своеобразную «переаттестацию» немедленно отстраняются от своих обязанностей. Ощущая острый дефицит подготовленных кадров, епископ Люсонский задумал открыть в своей епархии духовную семинарию. Уже в 1609 году он приобрел на собственные средства дом недалеко от кафедрального собора, а спустя два или три года при содействии кардинала де Берюля открыл там духовную семинарию, пригласив в качестве преподавателей отцов-ораторианцев, известных своими познаниями в области теологии, философии и естественных наук. Любопытно, что Ришелье отверг услуги иезуитов, так как всегда сдержанно относился к этому ордену, не без основания считая его прямой агентурой Рима. Епископ уделял много внимания своему детищу. Он часто присутствовал на занятиях и даже лично руководил ими.
За время длительного отсутствия епископа в епархии заметно возросло влияние протестантизма. Ришелье повел решительную борьбу с этим учением, широко пропагандируемым энергичными пасторами, не ущемляя, впрочем, политических и гражданских прав гугенотов.
Уже первый год пребывания на посту епископа Люсонского показал всем, что Ришелье принадлежал
За редким исключением немногих просвещенных скептиков, большинство людей той эпохи — католиков и протестантов — были глубоко и искренне верующими. Религия играла важную роль в повседневной жизни человека. Ее слуги обеспечивали духовное воспитание паствы, чаще всего являлись единственным источником информации, особенно для сельских жителей. Церковь обеспечивала все начальное образование в стране; среднее образование находилось в руках монашеских орденов: иезуиты обучали мальчиков и подростков; воспитание девушек было отдано женскому монашескому ордену Св. Урсулы, начавшему основывать свои монастыри во Франции с конца XVI века. Система высшего образования — университеты — также была самым тесным образом связана с церковью.
Церковь была крупнейшим земельным собственником. Можно с полным основанием говорить о ее более чем важной роли в экономической и политической жизни Франции начала XVII века. Характерно, что многие крупные проблемы и конфликты того времени часто приобретали религиозную окраску. Достаточно вспомнить религиозные воины во Франции второй половины XVI века или Тридцатилетнюю войну (1618– 1648), о которой еще будет сказано. Как государство, так и отдельный человек должны были четко определить свою религиозно-политическую принадлежность. XVI век породил максиму «Cijus regio, ejus religio»[6]. Веровать считалось гражданским долгом. Никто не мог быть в стороне.
Можно ли удивляться, что служители церкви играли в политике первостепенную роль, возглавляя Королевский совет. Канцлер-кардинал Дюпра, кардиналы де Турнон, Рено де Бон, д'Осса, кардинал Лотарингский и кардинал дю Перрон — все эти люди имели столь же сильное политическое влияние, сколь и духовное.
Молодые честолюбивые люди, не принадлежавшие к крупной земельной аристократии, чаще всего выбирали духовную карьеру с политическим прицелом. Они настойчиво стремились к кардинальской мантии.
Ришелье принадлежал как раз к этим честолюбцам. У него был свой идеал — кардинал дю Перрон, человек более чем заурядных способностей, сделавший головокружительную карьеру — от безвестного богослова до одного из столпов монархии Генриха IV. Молодой епископ откровенно восхищался и подражал великому капеллану Франции. Именно дю Перрон ввел вернувшегося из Рима Ришелье в круг придворных священников. Он же рекомендовал Ришелье для отправления пасхальной службы в присутствии короля. После отъезда епископа в Люсон кардинал дю Перрон не забывал своего протеже и часто ставил в пример другим князьям церкви, превосходившим 23-летнего Ришелье по возрасту и опыту.
Ришелье очень дорожил вниманием кардинала и регулярно писал ему о своей жизни в Пуату, не забывая давать политическую оценку событиям провинциальной жизни. Вообще Ришелье очень заботился о поддержании связей с парижскими знакомыми. Не проходило вечера, чтобы он не садился за стол для составления очередного, а то и не одного, письма в Париж. Посвящая друзей и знакомых в мельчайшие детали своей люсонской жизни, Ришелье был убежден, что это самое надежное средство сохранения нужных связей на расстоянии. Он поддерживает оживленную переписку с близкими, в первую очередь с матерью. Она не могла оказать ему материальную поддержку, так как все свободные средства уходили на содержание старшего сына Анри, обязанного жить при дворе на широкую ногу. Мать сама нуждалась в помощи, и Арман пригласил ее к себе в Люсон. Сюзанна де Ришелье поблагодарила сына, но не решилась оставить фамильный замок. Если же ее любимый сын, сообщала она в письме, сочтет возможным выплачивать ей регулярно небольшую пенсию, то она была бы совершенно счастлива. Епископ, сумевший в короткий срок увеличить доходы своей епархии до 18 тысяч ливров, немедленно удовлетворил просьбу матери. Отныне она будет регулярно получать 2 тысячи ливров в год.
Жизнь Ришелье заполнена до предела. Он мечтает создать богословский труд, который должен принести ему славу, и с увлечением отдается теологическим исследованиям. Он управляет, примиряет, воспитывает, обучает и, разумеется, активно проповедует.
Характерной особенностью проповедей Ришелье уже тогда было сочетание религиозных и политических мотивов. Он последовательно проводил мысль о том, что церковь обязана служить не только Богу, но и королю — его наместнику на Земле. Впоследствии идея подчинения церкви интересам государства займет в деятельности Ришелье одно из важных мест.
Как уже говорилось, Ришелье был усердным епископом, не пренебрегавшим ни одной из своих многочисленных обязанностей. Он умело руководил своей паствой. Сложная миссия, тем более что помимо «собственных», местных гугенотов Ришелье должен был считаться с близостью Ларошели, цитадели протестантизма, а также Сомюра и Фонтене, где гугеноты составляли значительную часть населения. Пока он борется с ересью силой слова и убеждений, дискутируя с протестантскими пасторами на богословских диспутах и в своих проповедях. Но недалек тот день, когда Ришелье сокрушит политическую мощь протестантизма, прибегнув к военной силе. Его целью — и тогда, в Люсоне, и позднее — была ликвидация именно политического влияния протестантизма. Он не замахивался на полное искоренение лютеранства и кальвинизма, понимая невыполнимость этой задачи. Для него как для политика речь шла главным образом о том, чтобы сделать гугенотов послушными и преданными подданными короля Франции, оставив им свободу вероисповедания. Однако в любом случае должны быть поставлены пределы дальнейшему распространению протестантизма. Именно в этом направлении и действовал епископ Люсонский.
