— Это когда еще будет… Понадобятся деньги. А основные средства уйдут на ликвидацию последствий и благоустройство выживших…
— Что такое? А алмазы?
Касьян Михайлович был непритворно удивлен.
Отставной медик вздохнул:
— Да-да, я совсем позабыл про алмазы… Но их ведь может оказаться и впрямь не так много, как хочется!
— Достанем, — уверенно надкусил бутерброд Боровиков. — Зубами будем землю грызть…
— Да, мы не ошиблись в вашей кандидатуре. Я спокоен за церкви, вы построите много доброго и полезного.
— Заметьте — на века! — Депутат со значением поднял палец. — А не на триста-четыреста лет… Все будет стоять как влитое…
— И никаких наводнений, — подхватил тот.
— Абсолютно.
— И даже метеоритов…
— И даже метеоритов, — радостно закивал Касьян Михайлович. — Представьте себе: у меня есть старинный товарищ. Астроном. Ну полный чудак, но мы с ним не разлей вода. Так вот я его спрашивал намедни специально: не ждать ли нам глобального катаклизма? Не рухнет ли что с небес?
Медик внимательно смотрел на депутата.
Похоже, Боровиков на самом деле не знает ничего о судьбе своего старинного товарища. Чисто как слеза, как пшеничная водка.
Это надо особо отметить в отчете.
Кандидатура выбрана правильная вдвойне. Перед ним — добропорядочный, честный, болеющий за дело человек. Который копейки не украдет, если ему не показать ведомость, по которой ему законно положено много копеек.
С одним и очень важным изъяном, который в иной ситуации оказался бы роковым и все сорвал, а тут играет на руку.
Он сумасшедший. Он просто безумен.
Ну не безумен полностью. Не бредит так, что замечают окружающие, не созерцает чертей и тараканов, не шарит по стенам.
Не жалуется в Кремль на соседей.
Не состоит на учете.
У него всего-навсего сверхценная идея.
Которую ему позволяют воплотить в реальную действительность.
Он доверчив. И он, конечно, немного маньяк.
Медик слегка улыбнулся: хроническая субманиакальная фаза, всегда отличное настроение… ну вспыльчив, холерик немного, но это никому не мешает.
Им можно вертеть как угодно.
Можно было кинуть идею и посолиднее. Москва — серьезный повод для такого рода прожектов, а знатоки утверждают, что есть все необходимые предпосылки.
Их даже больше, чем в сложившейся ситуации.
Но фракция остановилась на культурной столице.
Всего-навсего спор хозяйствующих субъектов. Строят много, строят не там и не то. Работают не с теми партнерами, и вообще, понемножечку рвутся в высшую власть.
Это совершенно недопустимая экономическая ситуация.
И решать ее придется технически, на удалении.
Он может гордиться собой, он сумел подобрать правильного человека, который ради своей идеи готов свернуть — и свернет — горы.
Боровиков чем-то, как все ему подобные люди, напоминает изобретателя вечного двигателя. Если он, не дай Бог, умудрится когда-нибудь впасть в маразм, все это вылезет на поверхность и станет очевидным любому младенцу.
Он будет доказывать, что Солнце — это Луна, а вовсе не наоборот, а Марса вообще не существует, и все приготовления к экспедиции на красную планету следует притормозить.
Да мало ли что взбредет в полоумную голову.
Полоумная — наполовину умная, такая и нужна.
Его ведь даже не удивил Коротаев, который хуже своих откровенных урок-опричников. Он не заметил собак-людоедов. Ему мерещится, что такая охрана у каждого депутата, и это заблуждение в нем следует всячески поддерживать.
И еще в отчете — но уже в устном — будет сказано, что операцию необходимо ускорить. Руководство настаивает на реагенте, благо химики обещают наибольший эффект.
Стоит ли им дожидаться показательных выступлений? Может, начинать уже прямо сейчас, ведь пять метров — это не шутка? Лучше использовать этот реагент как запасной вариант.
Настроение у депутата немного испортилось.
Лидер обожает эффекты.
Он так и выразился: пускай звено используют на полную катушку, И сам себя поправил: «на кадушку». И засмеялся раскатистым смехом.
Но это дни.
А Коротаев доложил, что друг депутатова детства, астроном-академик, шпионил вовсю, причем — и это неслыханная редкость — якобы по собственному почину. По собственному, да? Собирал информацию, слушал… не записывал ли чего? На дому ничего не нашли, туда послали сразу.
Что успел рассказать и кому?
Да похитил алмазы. И вот их не сыскали, он успел их передать каким-то неведомым хозяевам. Казалось бы, что с того?
А то, что время не пошло, а помчалось.
Конечно, предателя незамедлительно ликвидировали, и Коротаеву даже не нужно было приказывать.
Конечно, раз лидер настаивает, они постараются дождаться показательного полета.
Но как бы им не дождаться силового вмешательства и спутывания карт. По простоте душевной Боровиков запросто выболтает многое, без всякого злого умысла.
Возможно, еще не поздно его заменить?
По все приходившие на ум кандидатуры относились к числу людей совершенно свихнувшихся и пребывали в местах, куда соваться было бессмысленно.
Касьян Михайлович по-прежнему виделся идеальным лидером.
Он уберет и первых хозяйствующих субъектов, и вторых, а фракция выведет третьих, а там и дорога в Первопрестольную откроется. Хотя известные службы уже будут настороже: предупрежден, значит, вооружен. Но и игра немаленькая.
Боровиков уже заказал себе тем временем третий бокал.
Наполненный доверху.
— Есть такие люди, — загодя оправдался он перед собеседником, — которые пьют себе, пьют, просто бухают — и не становятся алкашами. Пьянеют, но в приятной пропорции.
«Пропорции у вас слоновьи, дистанции огромного размера», — подумал тот и ничего не сказал — лишь посмотрел, как лихо тяпнул Касьян Михайлович.
Что ж — подошьем, коли будет злоупотреблять и мешать предприятию. Пока пусть наливается, бочка не выпита. На дне еще плещется ром… и пятнадцать чертей теснят друг друга на сундуке мертвеца… Хотя это мелочь, спиртная пропорция.
Многочисленных мертвецов.
— Что ж, не смею вас задерживать, приятного аппетита, приятной поездки, — медик встал.
Боровиков с чувством пожал ему руку.
— Бывай, дружище.
