Никита требовал адвоката. Юля рыдала. Аксинья снова замерзла и была снова в грязи... На них никто не обращал внимания.
И наконец-то, уже утром, к ним подошли: милиционер, который привез их сюда, угрожая оружием, другой милиционер в погонах майора и мужчина весьма импозантной наружности, в деловом костюме и даже при галстуке.
Майор отчитывался перед мужчиной в штатском, по крайней мере выглядело это именно так.
– Вот они – дебоширили, разворовывали могилы, избили людей на службе, угрожали работнику милиции...
– Вы арестовали мою дочь! – жестко перебил его мужчина в костюме. – Я буду писать прокурору, в Москву. Я разгромлю ваше болото!
– Она была с ними...
– Она – моя дочь!
– Он – новенький, он не знал... Мы сейчас же ее выпустим.
– Вы творите беззаконие Я уже позвонил мэру, он скоро будет здесь!
– Анатолий Алексеевич, мы все исправим, – то бледнел, то краснел майор.
Импозантный мужчина в костюме подошел к решетке «обезьянника»:
– Здравствуй, Никита.
– Здравствуйте, Анатолий Алексеевич.
Юленька перестала ныть, а Аксинья сообразила, что перед ними бывший тесть Никиты.
Анатолий Алексеевич кивнул на дочку:
– Как она?
– Как всегда, – ответил Никита.
– Она стала совсем плохая после смерти Кристины. Я готов был на все, чтобы спасти хоть ее... Я опомнился, правда, поздно.
Майор между тем, суетясь и явно нервничая, открыл дверь «обезьянника» и вывел оттуда всю троицу:
– Все свободны!
Юля, правда, уходить не хотела, вцепившись в решетку руками.
– Больные люди должны быть в больнице, – со слезами в глазах посмотрел на свою дочь Анатолий Алексеевич. – Ей становится еще хуже на воле. Я много раз забирал ее домой, и всегда это провоцировало ухудшение ее состояния. К тому же Юля должна всегда принимать какие-то специфические лекарства. Ее надо в больницу....
Аксинья не могла с ним спорить, девушка действительно вела себя неадекватно.
– Думаю, что она копала могилу сестры, – сказала она.
Анатолий Алексеевич нервно поправил галстук.
– Я знаю. Она уже неоднократно пыталась это сделать.
– Зачем?
– Она не говорит...
– Неплохой дом, – оценил Никита частный коттедж, отстроенный по всем правилам класса «люкс». Винтовая лестница, витражи, хрустальные люстры...
– Да тебе, Никита, наверное, дико смотреть на все это. Ты помнил ту жуткую комнатенку, куда приходил к Кристине. Я, когда пить бросил, занялся бизнесом. Не могу сказать, что я уж очень хороший бизнесмен, просто удачно попал в струю. И как-то сразу заработал много, вложил снова, и снова прибыль, – рассказывал Анатолий Алексеевич, принимая Аксинью и Никиту в своем доме.
Они расположились в просторной гостиной перед камином, в котором весело потрескивали поленья. Языки пламени нежно ласкали их и потихоньку проглатывали.
Аксинье это напомнило ее любовь к женатому мужчине – нежно ласкающую и уничтожающую дотла.
Они с Никитой сидели на большом мягком зеленом диване и пили очень вкусный глинтвейн, приготовленный хозяином дома и принесенный им на серебряном подносе. Сверху в бокале плавали и гвоздика, и кусочки зеленого яблочка, и дольки апельсина.
Сам же Анатолий Алексеевич расположился с бокалом коньяка в кресле напротив. Одет он был в спортивный костюм известной марки. Весь его вид излучал респектабельность и спокойствие. Поверить в то, что этот человек когда-то беспробудно пил и был доведен фактически до последней черты, сейчас не представлялось возможным.
– Мой бизнес вырос, как снежный ком. Времена были дикие тогда в России, ты ведь помнишь?
– Я не застал, я много лет провел за границей, – ответил Никита.
– Один криминал был кругом!
– Он и сейчас у вас везде! – не выдержала Ася.
– Сейчас, милая девушка...
– Аксинья.
– Вы, Аксинья, мне очень напоминаете мою дочь, – вдруг сказал хозяин.
– В смысле? Я такая же неадекватная?
– Я не про Юленьку. Я имел в виду Кристину.
Аксинья с тревогой посмотрела на Никиту. Но увидела только его недрогнувший профиль.
– Мне тоже пришлось дружить с криминальными авторитетами, – продолжил свой рассказ хозяин дома. – Не то чтобы дружить, конечно, но считаться. Они мне и кличку дали тоже по понятиям. Знаете, какую? Хотя, что это я? Откуда вам знать... Толя – Снежный шар. Это из-за моего быстро развившегося бизнеса. Ну а потом более-менее и с криминалом разобрались. А сейчас я все чаще в церковь хожу и свечки за дочек ставлю, каюсь, что не обеспечил им достойную жизнь в свое время, и нет мне прощения.
– Прощение-то, конечно, будет, – сказал Никита, потому что надо было хоть что-то сказать.
– Может быть, а вот уж исправить на Земле я вряд ли что смогу.
Чтобы прервать возникшую неловкую паузу, Ася поинтересовалась:
– А что за бизнес у вас, если не секрет?
– Никаких секретов... Грязь.
– Грязь?
– В прямом смысле, не в косвенном. У нас же лечебный город-курорт. Большинство думает, что здесь только минеральной водой лечатся. Но мы нашли другой лечебный природный фактор. Неподалеку от города находится грязевое озеро. Грязь вулканического происхождения. Там давно стихийно лечились местные жители. Я первый запатентовал разработку, получил все сертификаты и биологические заключения по составу грязи и механизму оказываемого ею лечебного действия. И вот тогда-то все и началось. Я на одной из выставок случайно познакомился с французами, работавшими в области эстетической косметологии. Они попробовали использовать нашу грязь в своей продукции – в кремах, тониках, гелях и так далее. И она прекрасно прошла испытания, получены были хорошие результаты. И я сразу же подписал долгосрочный договор на взаимовыгодных условиях. А потом уже и наши лечебницы подтянулись. Стали включать платные процедуры с лечебной грязью и для своих пациентов. Это стало престижным, и теперь у меня десятки постоянных клиентов. А я, сами видите, на высоте, поднялся из «грязи в князи» в буквальном смысле, – засмеялся Анатолий Алексеевич. – Единственная боль в душе осталась, и я вам уже говорил, какая. А для Юли я ничего не могу сделать. Уж очень она сильно нуждается в специализированном лечении. Я, конечно, оплатил ей отдельную палату и дополнительное обслуживание.
Аксинья не смогла сдержаться:
– Боюсь, я вас расстрою. Но в вашей психлечебнице творятся не очень хорошие дела. И ухаживает за ней одна верная Зинаида Михайловна. Санитары все, как на подбор, грубые, злые и тупые. И не надо говорить, что на такую зарплату больше никто не придет. Там хоть и психически больные, но все равно люди. А как они поступили со мной? Это же форменное безобразие! Нашли человека с пробитой головой и вместо больницы сразу же в сумасшедший дом! Мало ли что я заговаривалась! Ну и что? Да еще и не отпускают! Грубят! Связывают!
– Успокойтесь, Аксинья! Во всем разберутся. Я это так просто не оставлю. Я приношу свои извинения и обещаю, что с вами больше ничего не случится. Теперь вы под моим крылом.
