— А теперь будет наоборот! Ортопед за арабов реванш возьмет! Он давно никого не глушил, развеется...
— Гриша — человек порядочный! — провозгласил Александр Николаевич.
— Твой Гриша — порядочная сволочь! Мало того что он по поводу паспорта наблудил... Спокойно, молчи! Я в ОВИРе проверил! Нет у этого урода никакого загранпаспорта и не обращался он туда. Так он нас еще под налоговую подставил! Не отвечай, я знаю, что честному человеку бояться нечего! Ничего, я превентивно по «телефону доверия» им стуканул, во избежание — очень ребята обрадовались, там одни хохлы работают, им жидов погонять — за счастье, любовь к погромам в крови. И когда деньги отдавать буду, продублирую, пусть его тепленьким и потрясут!
— Это некрасиво! — патетично воздел руки отец.
— А других подставлять — красиво? Вот пусть он с ментами эту тему и обсудит — откуда часы, чего сам не продавал, почему налоги платить не хочет. Там к нему вопросов много будет...
Дня три об Абрамовиче не было никаких известий. Телефон в его квартире то молчал, то был хронически занят. Денис плюнул на все это и сообщил отцу, что, когда Григорию понадобятся деньги, пусть сам изыскивает способ связаться. Рыбаков-старший уже стал сомневаться в крепости рассудка приятеля, устроившего истерику по телефону и исчезнувшего вместе со своей женой. Он со скрипом согласился с предложением сына и занялся своими делами.
Капитан милиции, нанятый избитым в сберкассе коммерсантом, вновь заступил на «боевой пост» у дома Глюка.
Распорядок дня «заказа» не поддавался определению, Аркадий жил один и появлялся когда хотел. Наниматель торопил, обида его не остывала, и он сам хотел лично убедиться в «справедливой каре».
Подходящего момента все не выпадало. То Глюк появлялся в компании трех-четырех собратьев, то народу было слишком много. Выполнение заказа все откладывалось, капитан, представлявший себя героем полицейского боевика, нервничал. В своих фантазиях он лелеял свой образ как бесстрашного «копа» и даже в жизни иногда копировал повадки киноперсонажей.
— Ну что вы, Иса Мухтарович, как «Тамагочи» [145] себя ведете, — Огнев развалился на стуле.
Султанов вызвал его на очередной допрос и сам был этому не рад.
— Почему это?
— Да через каждый час пищать начинаете, будто я вас не покормил. Жалко, кнопочки отключения не предусмотрели...
Султанов почернел. Опять эта дурацкая идейка Воробейчика — вызывать Огнева через день — отражалась на нервах следователя. Жертва «ментовско-психиатрического беспредела» чувствовала себя уверенно и язвила. Про таких оппонентов в школе милиции не рассказывали. Считалось, что обычные граждане должны дрожать только от одного вида грозного следователя. Но не уточнялось, что большинство дрожит от еле сдерживаемого смеха.
— Ну что вы замолчали, продолжим?
— Хорошо, — Султанов сжал зубы. — По экспертизе все ясно...
— Кому ясно? Вы мне так заключение и не показали. А я расписаться должен. Опять нарушаем?
— Нет заключения...
— Что-о? Как это нет?
— Они не смогли разобраться... Рекомендуют стационарное обследование, а я вас положить без вашего согласия не могу. А вы его не дадите...
— Не дам. Тут вы правы. Ну что же, примерно этого я и ожидал.
— Так уж и ожидали!
— Представьте себе, да. Когда врачи по стольку лет работают, любое не укладывающееся в их рамки поведение воспринимается как патология. Это общеизвестно. Грустно, конечно, но других врачей нет. И в сущности, это ничего в наших с вами взаимоотношениях не меняет. Ладно, что за вопросики вы на этот раз приготовили?
— Я хотел бы побольше узнать о ваших прежних местах работы.
— А зачем?
— Для объективности...
— Ну у вас же есть ксерокопия моей трудовой книжки, вот и посылайте запрос.
— Я уже запрашивал, не судимы ли вы, — со значением сказал следователь.
— Ну и как?
— Не судимы... — признался Султанов.
— А вы сомневались?
— Я обязан все проверять. Потом выписал постановление об отказе в почерковедческой экспертизе.
— Почему?
— Анонимки не рассматриваем.
— Тоже верно. Вы знаете, мне ситуация в вашем следственном отделе напоминает распространенную современную напасть — преждевременное семяизвержение, в процессуальном смысле. Но вы не беспокойтесь, в Горпрокуратуре отличные врачи, самые действенные методики, вплоть до увольнения... Что вы так побледнели? Какие-то проблемы?
— Скажите, за что вы так к следствию относитесь?
— Я вам расскажу одну историю, надеюсь, поймете. Мой покойный тесть однажды спас на дороге женщину. Ее буквально за секунду до этого сбила машина. Та машина умчалась, ну, а тесть, человек порядочный, выскочил, женщину — в свою, и в больницу. Там — сразу на операцию и, естественно, вызвали милицию. Те приехали и задержали, вы думаете кого? Правильно, тестя! У него на машине — ни одной царапинки, женщина переломана вся, если бы он сбил — всю морду его «копеечке» снесло бы. А менты все равно талдычат — ты сбил, ирод! Признавайся, иначе в тюрьму поедешь! Идиоту ясно, что тесть ни при чем! Нет, мурыжили месяц, машину полгода не отдавали, вызывали, пугали... Так вот, когда все кончилось, он и сказал — единственное, чего они добились, так это того, что в следующий раз он мимо проедет, не остановится, пусть человек умирает, пусть... Если сами нелюди, так кто ж помогать будет? Или относиться нормально? Теперь, надеюсь, ясно, что человек после двух лет издевок чувствует? У вас практику надо ввести — перед тем как на работу в милицию брать, надо на кандидата уголовное дело завести, побуцкать [146] пару раз омоновскими дубинками, месяцок в камере продержать человек на шестьдесят, соседям при обыске сообщить — вот, мол, ворюгу задержали, все уже доказано — и половину вещичек не вернуть. Вот тогда чувствовать начнете, что значит с другой стороны стола сидеть и стоит ли вообще в органы идти работать. А так, — Огнев махнул рукой, — только вседозволенность и воспитывается... Я когда по телевизору вижу, что сотрудника милиции убили, каждый раз думаю — а вдруг именно этот честным и порядочным человеком был? Теперь такие мысли все реже приходят... И не мне одному. Стыдно должно быть, ведь это вы народу служить должны, а не наоборот...
Абрамович никуда из города не пропадал. Он спокойно переместился на квартиру племянника и жил там, ожидая результатов своих воплей о деньгах за проданные часы.
Дело было в том, что Григорий Мульевич вдруг вообразил себя крутым бандитом и отчего-то ожидал, что Денис Рыбаков от испуга соберет и вручит ему требуемые восемьдесят тысяч долларов. Откуда появились такие выводы и взгляды на жизнь, окружающие знать не могли, эти изменения произошли в самых сокровенных глубинах сознания Абрамовича и были результатом общения со своим племянником и его дружками.
Левушка смог убедить Абрамовича, что «решит вопрос», да и чего сложного — пугануть по разику Александра Николаевича и Дениса, дать по морде, прибегут с денежками, никуда не денутся. Сумма в восемьдесят тысяч полновесных долларов манила. Левушка вытребовал себе половину за «работу». Григорий со стенаниями согласился.
Угрожающий звонок, произведенный Левой лично, действия, однако, не возымел. Денис полминуты послушал замогильный голос, зевнул, назвал собеседника «малолетним петушком», сказал, что, если еще раз услышит подобное, Абрамович о деньгах может забыть, и бросил трубку. Перезванивать Лева не
