о камере в Лефортово, толстом томе уголовного дела и многих годах за колючей проволокой где нибудь под Нарьян-Маром. Глава Администрации исключением не был и даже более других опасался президентской немилости. Справедливой, надо признать.
— Ну сколько можно? — неожиданно гундосо протянул Президент. — Это, понимаешь, мелочи… Ну не ко мне с этим надо. Такие вопросы и председатель правительства решить в состоянии…
— Требуется ваша виза, — облегченно выдохнул чиновник.
— Поставь факсимиле, — Президент вяло махнул рукой на Главу Администрации. — Ты документы по Франции подготовил?
— Завтра представлю.
— Смотри у меня! Сколько уже тянешь…
— Министерства только сегодня обсчет представили, — виновато потупился чиновник. Речь шла о новой нитке газопровода в обход Прибалтики, которая ставила под удар доходы вице-премьера, имевшего долю в старом проекте. Строительство нового газопровода тормозили всеми возможными методами, начиная от передачи заказа по цепочке фирм-посредников до откровенной фальсификации документов. Ибо реализация проекта означала, что одна маленькая, но гордая прибалтийская республика лишится половины своего бюджета и разорится за год. Прибалтийские эмиссары уже трижды подвозили вице- премьеру чемоданчики валюты, но этих средств на окончательные похороны проекта было недостаточно. Хапуга, занимавший пост председателя совета директоров российского газового гиганта, требовал в несколько раз больше. Ситуация складывалась патовая, вице-премьер нажимал на все имеющиеся у него рычаги, однако его влияния не хватало. Хапуга встал стеной, даром что ростом был метр с кепкой. Стороны конфликта ввели в бой тяжелую артиллерию. Глава Администрации Президента пока держался вице- премьера, но уже подумывал, не перейти ли под другие знамена — правительство доживало последние дни, а естественный монополист был непотопляем.
— В Париж сам поедешь. — Президент бросил в стакан ломтик лимона. — Выступишь по Югославии, нашу позицию еще раз доведешь. Ну, шта у тебя еще ко мне?
Чиновник мысленно перекрестился, забыв о смене вероисповедания.
— Тут вопросик по нашей совместной программе с американцами. Касательно новой орбитальной станции…
Президент благожелательно кивнул.
Боеголовка с упавшего советского спутника КН-710 представляла собой конус высотой сто восемьдесят сантиметров, с метровым диаметром основания и весом триста килограммов. На поверхности конуса располагались чешуйки из металлокерамики, призванные оберегать внутреннее устройство от перегрева при вхождении боеголовки в плотные слои атмосферы.
Схема ядерного заряда была проста, как солдатский сапог. И так же надежна. Советские инженеры, рассчитавшие долговечное устройство, по замыслу его создателей должное отработать на орбите не один десяток лет, использовали самые примитивные технологии, не подверженные случайному отказу даже в экстремальных условиях космического вакуума и при отсутствии периодических регламентных работ.
Ядром системы являлись двадцать килограммов урана 235, как апельсин разделенного на шесть равных долек. Дольки были проложены многослойными пластинами, в состав которых входили свинец, платина и оксид титана. Урановый сердечник окружала сфера из пирамидальных блоков взрывчатого вещества, дающая усилие при горении в несколько миллионов ньютонов на квадратный сантиметр. Каждый блок приводился в действие троекратно дублированными криотронными переключателями, подсоединенными к управляющему чипу с помощью световодов. И, наконец, внешние границы замыкала сфера, изготовленная из трехсантиметрового листа бериллия, служащая отражателем нейтронов и удерживающая ядерную реакцию в течение одной десятитысячной доли секунды. Потом бериллий испарялся, и огненный шар вырывался наружу, уничтожая все живое в радиусе семи километров.
Расчетная мощность боеголовки составляла сто пятьдесят килотонн.
Когда проект только начинался, некоторые инженеры предлагали использовать оружейный плутоний, но от этой идеи пришлось отказаться — уран был гораздо надежнее, не требовал постоянной очистки и его было много. При желании Советский Союз мог создать десятки тысяч подобных боеголовок, многократно превосходя все мыслимые и немыслимые потребности своих вооруженных сил.
Но было у боеголовки и слабое звено.
Даже в самых невероятных сценариях никто не мог предвидеть, что целый, неповрежденный заряд попадет в руки посторонних людей. По замыслу конструкторов, ракета могла оказаться на земле в одном единственном случае — при ударе по избранному объекту. Поэтому не были предусмотрены ни система самоуничтожения, ни система радиомаяков. Равно как в управляющей схеме не существовало блокировки внешней команды на подрыв устройства.
Конечно же, простой обыватель ничего с боеголовкой сделать не смог бы, сколько бы ни соединял провода и ни пытался замкнуть реле. Однако человек, знакомый с подрывным делом, в принципе сумеет привести устройство в действие. Достаточно разрезать бериллиевую сферу и заменить криотронные взрыватели на подчиняющиеся иной команде. Такой специалист, без сомнения, получил бы изрядную дозу радиации, но при быстрой работе смог бы переориентировать заряд на подрыв с внешнего пульта. И при благоприятных обстоятельствах даже выжить.
У косовских такие специалисты имелись. Но при, скученности населения на Балканах взрыв стапятидесятикилотонной ядерной бомбы приведет к заражению слишком большой территории, а практический результат будет нулевым. Косово превратилось бы в опасную для проживания зону, что только повредит целям Освободительной армии. Подорвать же боеголовку в Белграде возможным не представлялось, ибо доставка ее выглядела слишком уж проблематичной.
Но и отдавать боеголовку суверенной Албании тоже не хотелось. Тирана не могла заплатить достаточную сумму, да и зачем стране с воздушным флотом в два с половиной «кукурузника» современное ядерное оружие?
Поэтому заряд доставили в подземное хранилище сверхзаконспирированной базы партизан и принялись за поиск покупателя, способного и деньги выложить, и увезти боеголовку подальше от Косова.
А до той поры темно-серый конус обложили мешками с песком и заперли за ним стальную дверь бункера. О местонахождении заряда знали всего восемь человек, шестеро из которых на следующий день были расстреляны из гранатомета, когда на открытом джипе выезжали для осмотра позиций своего отряда.
