поддержку произраильского лобби в Конгрессе США.
— Каким образом? — Президент делал вид, что поглощен предметом беседы. На самом деле ему очень хотелось в туалет. Вчера на приеме в пакистанском посольстве он съел слишком много шашлыка из баранины, и его всю ночь тошнило.
Президент старался не смотреть на Олбрайт, ибо ее фиолетовое платье вкупе с нависающим над воротником морщинистым подбородком усиливали рвотные позывы. И подобная реакция возникала не у него одного. От манеры одеваться нынешнего Госсекретаря Соединенных Штатов тянуло блевать всех кутюрье мира. Большей безвкусицы, чем мешковатые наряды ядовитых расцветок на сиятельной Мадлен, трудно было представить, А классические деловые костюмы сидели на ней, как седло на корове. Но с особенностями ее фигуры ничего нельзя было поделать — видимо, когда Бог раздавал внешность, маленькая Олбрайт задержалась в очереди к Дьяволу.
— Есть достаточно тонкий способ. Китайское посольство в Белграде три года назад переехало в новое место. Никто не мешает нам нанести по нему удар. Китайцы пока не предоставили новые схемы в международное картографическое общество. Так что у нас есть отговорка — мы били по зданию бывшего министерства внутренних дел Сербии.
— А они поймут наш намек? — тоскливо спросил Президент, мечтающий побыстрее добраться до своего фаянсового друга за стенкой.
— Обязательно, — мадам потянулась за очередным пирожным.
— Поддерживаю, — кивнул сидящий рядом с ней директор ЦРУ.
— Хорошо, — вяло согласился Президент. Спорить у него не было сил. — У вас все?
— Все, — Олбрайт обиженно проводила взглядом блюдо с пирожными, которое подхватил филиппинец в форме стюарда. — Когда вы подпишете приказ командующему ВВС?
— Позже, — Президент резко встал, торопливо пожал руки Госсекретарю и главному разведчику США и быстро скрылся за боковой дверью.
Спустя три секунды из-за стены раздался клокочущий рев самого влиятельного политика планеты, стоящего на коленях перед унитазом. Мадлен и директор ЦРУ переглянулись.
Лифт доставил Ясхара на самый нижний этаж, где размещалось хранилище. Возле бронированной двери постоянно дежурили двое часовых. Эти парни из личной охраны албанца имели строжайший приказ не подпускать к бункеру никого ближе чем на десять шагов — аккурат до жирной белой линии, проведенной по полу. Любой переступивший ее, за исключением Ясхара и шестерых бойцов, сменяющих друг друга на посту, автоматически получал пулю.
Охранники не знали, что скрывается за тридцатью сантиметрами стали у них за спинами. По их мнению, там хранились деньги Армии Освобождения Косова. А странной формы конус, облепленный непонятными пластинками, был сейфом новейшей модификации.
Счетчиков Гейгера у охранников не было. Да им и в голову не могло прийти, что они охраняют советский ядерный заряд мощностью в сто пятьдесят килотонн.
Об этом знал только Ясхар.
И после удачной продажи боевой части ракеты охранников необходимо будет ликвидировать. И сделает он это лично. Шестерка боевиков не один год служила ему верой и правдой, и он чувствовал ответственность за них. Это означало, что охранники умрут быстро. Не успев ничего понять. Не узнав о том, что командир предал своих верных солдат, обменяв их жизни на несколько миллионов долларов. Ждать оставалось недолго.
Фактически контракт уже был заключен. Между мусульманами, к коим принадлежали и продавцы, и покупатели, письменные договоры не в чести. Все решается за кальяном, или за армудой с чаем, или за чашечкой ароматного кофе. Сначала — неторопливый, вежливый разговор о здоровье, родственниках, видах на урожай и совместную деятельность, потом — короткое обсуждение предмета торга и длинный, тщательно выверенный спор о цене. Без многочасовой торговли не совершается ни одна сделка, даже если стороны изначально согласны на все условия контрагента. Такова традиция.
Обсуждение состоялось вчера. Энвер, напарник Ясхара, сообщил о финальной сумме по сотовому телефону. Десять миллионов полновесных американских долларов — и товар забирают некие «уважаемые люди», Ясхар и Энвер оплачивают только транспортировку боеголовки до перевалочного пункта на юге Албании. Оттуда контейнер уйдет морем на восток.
Куда — Ясхару было не интересно. Гораздо важнее в срок получить свою долю. И он уже позаботился об этом. Обеспечение передачи денег станет последним заданием его гвардейцев. Все-таки пять миллионов без мелочи — не сто баксов за чек героина.
Вот он, шанс для уставшего от бесконечных войн албанца. Пять миллионов — это пропуск к нормальной жизни. Жизни без страха, без отчетов перед высокомерными чиновниками разведки, без опасений, что при необходимости Ясхара спишут на боевые потери.
Нет, на потери спишут Хирурга и его команду.
Исчезать следовало так, чтобы ни у врагов, ни у друзей не осталось сомнений в том, что Ясхар погиб. Лучше всего — в момент взрыва мощного заряда, который сметет с лица земли и подземную базу, и весь персонал, и охрану и обрушит многотонные своды в глубь огромной горы.
А виновник взрыва всплывет где-нибудь на Ближнем Востоке — солидным, состоятельным человеком, с другим лицом, другими документами, другой, абсолютно мирной биографией. Паспорт с визами во все возможные страны Ясхар постоянно носил во внутреннем кармане. Остается только вклеить нужную фотографию. И тогда — прощайте, до смерти надоевшие Балканы! Пока, террористы и ублюдки, под лозунгом народно освободительной борьбы торгующие анашой и женщинами. И гуд бай, Америка! Чопорными янкесами Ясхар был уже сыт по горло.
Албанец молча кивнул охранникам, зачем-то подергал тяжеленную дверь и отправился дальше по коридору. Туда, где за не менее надежной преградой были складированы брикеты пластида.
Владислав проспал до восьми вечера. Потом сжевал лепешку с сыром, еще раз осмотрел гавань и убедился, что к лодкам никто не подходил. Причалы и дорожки между ангарами были девственно пусты.
Стемнело.
