закончится. Заявление прочтет какой-нибудь клерк, отправит в район и пришлет Ивану бестолковую бумаженцию со словами о «постановке на контроль» и несколькими грамматическими ошибками. И сие станет первым шагом Вознесенского на длинном пути житейских неурядиц, связанных с работой правоохранительной системы. Спустя год-другой уголовное дело либо потеряют, либо прекратят по надуманной причине. В общем — или ишак сдохнет, или султан.
— А списка сотрудников охраны вам так и не дали? — не столько вопросительно, сколько утвердительно произнес Иван.
— Пока нет, — важно ответила следователь. — У них там свои правила насчет персонала. Я не вникала.
— Но ведь они российские граждане и должны подчиняться нашим законам.
Сотрудница милиции посмотрела на Вознесенского так, будто он предложил ей совокупиться на столе прямо в кабинете. Да еще и при открытой двери.
— Это на бумаге красиво. В жизни не так.
— Что значит не так? Я тут почитал Уголовный Кодекс, там ясно написано. Наши граждане подлежат ответственности именно по нашим законам.
— А вот в отношении сотрудников иностранных представительств есть свои инструкции! — Слишком начитанный «терпила» начал злить следователя.
— Позвольте на них взглянуть.
— У меня их нет. И вообще, это служебная информация, кому попало мы ее не демонстрируем, — от раздражения она перестала обращать внимание на правильность построения фраз. — Все инструкции читаются только личным составом…
Предусмотрительный Димон заранее подготовил Ивана к такому повороту событий и разъяснил, что стражи порядка обязательно сошлются на мифические внутренние директивы. Конечно же, подобных инструкций в природе не существует, это классическая «отмазка», применяемая по всей территории необъятной страны, когда ее граждане почему-то не идут на поводу у служителей закона.
— В Конституции предусмотрены равные права для всех граждан России, — вежливо возразил Вознесенский, прерывая словесный поток следователя. — И если такая инструкция есть, то, во-первых, она противозаконна, а во-вторых, вы обязаны мне ее показать.
— Ничего я не обязана! — вспыхнула следователь. — Не мешайте работать! Из-за вас я ничего не успею. О теории права можете дискутировать с женой на кухне, а тут официальное учреждение. Попрошу вас освободить кабинет и ждать повестки. Вам ясно?
— Яснее ясного. — Иван поднялся со стула и аккуратно прикрыл за собой входную дверь. Не стал хлопать изо всех сил, как ни хотелось. Еще не хватало, чтоб его обвинили в порче казенного имущества.
Следователь с перекошенным от злобы лицом яростно зачиркала спичкой, чтобы прикурить тонкую сигарету.
Всю правду она потерпевшему не сказала, хотя действительно переговорила с заместителем начальника службы безопасности консульства и узнала от него, что Вознесенский во время демонстрации якобы «прошел все стадии алкогольного опьянения», кинул камень в какого-то мирного американца и сцепился с таким же не менее пьяным субъектом. Драку остановила милиция, от души накостыляв обоим, после чего Ивана загрузили в воронок и увезли. История эта была шита белыми нитками и при первой же проверке расползлась бы на маленькие лживые кусочки. Было ясно, что американцы покрывают своих, причем не очень умело, уповая на свои авторитет и безнаказанность. Но от этого легче не становилось.
С американцами в России вообще опасно связываться. Взять хотя бы тот случай, когда бухой «в мясо» пресс-атташе консульства во Владивостоке впилился на своем «шевроле» в чужой автомобиль и сделал инвалидом его водителя. Через месяц уголовное дело чудесным образом было переквалифицировано уже против пострадавшего, а американцы к тому же начали требовать извинений и материальную компенсацию за разбитый консульский «шевроле».
Связываться с заокеанскими «друзьями» простому следователю не хотелось. Один неверный шаг, и придется искать новое место работы.
А вот если взять за основу версию американцев и грамотно отбрить зануду потерпевшего, то можно рассчитывать на взаимопонимание. В виде оплаченной двухнедельной поездки «на стажировку», блока хороших сигарет — вроде тех, что ей сунули на выходе из консульства, — приглашения на какой нибудь праздник с богатым фуршетом в американском культурном центре и хороших слов о ней в телефонном звонке ее начальству.
Следователь затушила окурок и взглянула на мир благожелательнее. Перспективы есть, и только дурак их упускает.
Плевать на этого идеалиста Вознесенского, к тридцати годам так и не понявшего, что с сильными надо дружить. А не пытаться с помощью авторучки остановить бульдозер под звездно-полосатым флагом.
«Ровно в десять утра второго мая тысяча девятьсот девяносто девятого года с севера в город Жур вошел молодой человек в изрядно помятом темно-зеленом охотничьем костюме. На шее у него болтался автомат Калашникова, который он всем демонстрировал взамен утерянного паспорта. Мозгов у молодого человека не было…» — мрачно продекламировал Рокотов и залез поглубже в густой куст дикой розы.
Соваться в дом к хорвату Анте средь бела дня было полнейшим безумием. Вокруг толпами бродили вооруженные косовары, пили ракию прямо из горлышек оплетенных бутылей, размахивали албанскими флагами и палили в воздух. С оставшейся в полиэтиленовом пакете анашой и полным незнанием языка вооруженный до зубов Влад был чужим на этом празднике жизни.
На противоположной окраине города полыхал сильный пожар, оттуда доносились одиночные выстрелы. По всей видимости, там добивали случайно обнаруженных сербов или цыган.
Особняк Анте, как и утверждал оставшийся висеть над чаном с водой боснийский бандит, удалось обнаружить без труда. Два красных кирпичных дома с вычурными башенками, отделанные сияющими на солнце стальными листами. Хорват явно не был стеснен в средствах — его участок занимал гектара два, возле пруда возвышалась резная беседка, на поверхности воды изящно изгибали шеи черные лебеди, а
