— Чего встал? Тяни!
— Куда тянуть? — Казанова дернул покойника за сведенную от трупного окоченения руку. — Не видишь — вошел, как родной. Надо вторую створку открывать… А защелка с твоей стороны.
— Сейчас, — Майор поковырял пальцами проржавевший стопор, достал штатный ПМ и зацепил мушкой металлическую полоску с дырочками.
Рывок — и вторая створка двери открылась.
Обретший свободу труп рухнул на тротуар, скользнул по наледи к краю дороги и уперся головой в основание фонарного столба.
— Опа! — В голову Казанцеву пришла светлая мысль. — А чо мы его под ручки вести будем? Давай по льду дотолкаем и всё… Плащик на нем полиэтиленовый, хорошо скользит.
Соловец огляделся по сторонам и махнул рукой.
— Ладно. Только осторожно… Но на углу все-таки поднимем. А то перед Игоряном неудобно.
— Договорились.
До угла, откуда начиналась территория чужого райотдела, оперативники добирались минут пятнадцать.
Операция «переброска» завершилась немного не так, как рассчитывали Соловец с Казанцевым.
И все по вине неопытного Плахова, вопреки распоряжению старших по званию покинувшего определенный ему пост.
Он изрядно промерз на продуваемом всеми ветрами перекрестке и отошел на несколько шагов под защиту стены дома. Когда к нему под ноги приехал хладный труп, то от испуга Плахов инстинктивно нажал на спуск, направив дуло ракетницы на скользящую по льду темную массу, и ослепительный бело-розовый шар магниевого заряда впечатался прямо в грудь покойника.
Последствия выстрела из сорокамиллиметровой ракетницы на близком расстоянии ужасны.
Разбрасывающий искры сгусток из горящей смеси порошков магния, алюминия и окрашивающих пламя в розовый цвет присадок прилип к плащику, прожег полиэтилен и рубашку, и зашипел, ввинчиваясь под ребра хладного потерпевшего.
Плахов решил, что убил случайного прохожего, поскользнувшегося в метре от него, и рухнул без сознания.
Вылетевшие из тумана Соловец с Казанцевым в недоумении остановились.
Они видели вспышку, слышали хлопок выстрела, но подумали, что их коллега таким образом салютует по поводу успешной доставки трупа на место переправы.
— Упс, — сказал Казанова, оглядывая открывшуюся взгляду сюрреалистическую картинку. — Теперь это труп соседнего района. Всё?
— Нет, не всё, — Соловец покрутил головой. — Тащим трупер на ту сторону улицы, кладем у парадняка, потом берем Игоряна и дёру…
ГЛАВА 7
СТРАДАНИЯ БИЗНЕСМЕНА ПУДРИКА
Утро в РУВД началось с грандиозного разноса, устроенного подполковником Петренко начальнику «убойного» отдела майору Соловцу.
Раздражение Николая Александровича было вполне объяснимым.
Во-первых, вышедшие «перекусить» накануне днем Ларин, Дукалис и Рогов так и не вернулись ни на службу, ни вечером домой.
По крайней мере, Рогов точно не явился в лоно семьи, по поводу чего Мухомору уже звонил вечно пьяный Васин тесть и матерно ругался.
Дукалис с Лариным были людьми одинокими, так что проверить, дома они или нет, можно было только по телефону. Но телефоны не отвечали.
У Ларина, к тому же, линия была отключена корыстолюбивыми сотрудниками районной АТС, ибо капитан месяц назад в тоске и печали по поводу ухода от него очередной девушки решил позвонить в службу «секс по телефону», но через пять минут разговора, убаюканный мягким голосом «мулатки с восьмым номером бюста», бывшей на самом деле пожилой и сухопарой учительницей пения, заснул и прохрючил восемь часов, так и не положив трубку. Пришедший счет на триста с лишним долларов Андрей оплачивать отказался, и телефон ему вырубили.
Не явилась в управление эта троица и наутро, зависнув неизвестно где.
Во-вторых, как только Мухомор пришел на работу, ему позвонили из вытрезвителя одного из окраинных районов и поинтересовались, стажируется ли в его РУВД некий Сысой Бедросович Мартышкин, привезенный в полночь экипажем «хмелеуборочной» в состоянии полной отключки.
В-третьих, не успел Петренко отойти после сообщения о доставке младшего лейтенанта в заведение с холодными душами и жесткими койками, как с ним связался начальник управления соседнего района и принялся визгливо орать, что «такой подставы» он не ожидал, что подчиненные Петренко совершенно потеряли все представления о ментовских чести и порядочности, и что с этого момента Мухомору объявляется натуральная война. Подполковник попытался выяснить, с чем связан утренний крик коллеги, но получил в ответ лишь «крысу в погонах» и угрозы завалить подведомственную Николаю Александровичу территорию «бесхозными трупами».
Финальным аккордом хмурого утра стал визит проверяющего из ГУВД, явившегося на час раньше намеченного срока и доведенного до истерики увиденной им надписью над окошечком в каморку Чердынцева, которая гласила: «Дяжюрний». Надпись была исполнена алой краской одним из задержанных, мелким торговцем анашой, которого за помощь в оформлении свежевставленного стекла отпустили домой. Увлекавшийся исключительно собственным товаром и полными белыми женщинами азербайджанец написал слово «дежурный» в соответствии с полученными им в школе небольшого высокогорного аула знаниями грамматики русского языка, а никому из милиционеров не пришло в голову проверить написанное…
— Я мечтаю о том времени, когда выйду на пенсию! — орал озверевший Петренко на потупившего взор Соловца. — Буду сидеть на лавочке с другими пенсионерами, играть в шахматы и на заявления о том, что «все менты — козлы», только кивать головой и соглашаться! Ты мне скажи, где эти бандиты?! Где Ларин, Дукалис и Рогов?! Опять пьют?! Если пьют, то почему не на работе?! Они же всегда в кабинете нажираются! Куда они делись, я тебя спрашиваю?!
— Я…— начал майор.
— Молчать, когда с тобой начальник разговаривает! — Мухомор врезал кулаком по столу. — И не смотри на меня сквозь зубы! Думаешь, я не знаю, что ты там себе думаешь?! Думаешь, поору-поору и успокоюсь?! Не выйдет! — Подполковник сунул под нос Соловцу фигуру из трех пальцев. — Это видел?! Да они у меня будут теперь месяцами с работы не вылезать! И водки с этой минуты ни грамма! Я заставлю вас всех закодироваться! А стажер?!
— Что стажер? — не понял начальник «убойного» отдела.
— Мне звонили из вытрезвителя! — продолжал бушевать Петренко. — Понимаешь?! Из вы-трез-ви-те- ля!!! Сотрудник милиции попал в вытрезвитель! Из моего отдела! Это же ЧП! — Подполковник немного слукавил. Сотрудники МВД обладали всеми конституционными правами граждан России, включая и право быть доставленными в вытрезвитель, что чрезвычайным происшествием не считалось по причине перманентности таковых. — Человека послали к нам на стажировку, и через две недели он уже всё! Законченный алкаш!
— Мартышкин же не пьет, — вставил словечко удивленный Соловец.
— Не пьет?! — Мухомор даже подскочил в кресле. — Это называется «не пьет»?!
— Но…, — Майор хотел сказать, что Сысой употреблял, самое большее, бутылочку пивка в день, что в оперском, да и в любом другом мужском коллективе в расчет не принимается.
— Молчать!!! — От начальственного рева зазвенели подвески на люстре. — Поедешь и заберешь своего «непьющего»! Ясно?! Сам! Лично! Без ансамбля!
— Слушаюсь. — Соловец тихонько икнул.
— И вот еще что. — Петренко снизил уровень звука. — Мне звонили от соседей… Вы там вчера ничего?
— В смысле? — Майор изобразил на лице сильное удивление.
