федерального бюджета и усиление и без того непомерного налогового бремени.
Прудков мрачно надулся.
Он предпочитал популистские меры, повышающие его собственный престиж как политика, и не любил, когда городские проблемы мешали ему купаться в лучах народного обожания. Повышение налоговых ставок обязательно вызовет шквал возмущения и отберет голоса на предстоящих в декабре выборах. Победить то он обязательно победит. Это понятно и ежу, но хотелось бы победить сокрушительно, эдак с девяносто пятью процентами поддержки.
На прошлых выборах было восемьдесят, и Прудков поставил задачу своим холуям обязательно увеличить процент.
Через год начнется драка за главное кресло страны, и столичный мэр не исключал возможности своего участия. Даже не только не исключал, а страстно желал взобраться на Олимп Власти.
Вот где он может развернуться!
Сто двести миллионов долларов ежегодной прибыли от Москвы — тьфу! Не деньги вовсе.
Российский уровень — другое дело.
Нефть, алмазы, вооружение, самолеты, алюминий, медь, уголь... И не сотнями тонн, а сотнями тысяч. Президент может подписать любую квоту, любую лицензию, и никто никогда не потребует с него ответа. Можно уполномочить любой банк, распределить любой кредит, стереть в порошок любого мерзавца, осмелившегося встать на пути Первого Лица.
Вот это жизнь! Изберись и живи!
Кресло столичного мэра по сравнению с кремлевским седалищем кажется убогой некрашеной табуреткой.
Прудков скрипнул зубами...
А тут еще этот Одуренко со своими разоблачениями! Раскопал где то, гаденыш, историю с американским совладельцем «Рэдиссон Славянской» и орет на каждом углу. Нет, чтобы тихо прийти к Прудкову и договориться полюбовно.
Ну, было! Не сдержался и приказал кончить америкашку. Ну и что? Стоит ли из за этого скандалить? Одним америкашкой больше, одним меньше — какая разница?
Исполнители, конечно, напортачили. Тут даже Прудков был согласен с пронырливым журналистом. Так дела не делают. Но работали впопыхах, как следует не подготовились, отсюда и промашечки. Хорошо еще, что патрульных ментов подальше от места убийства убрать догадались. А то было бы как в анекдоте...
Неспроста Одуренко копать начал, ох неспроста! Явно по наводке своего пархатого дружка. Прикупил, иудейская морда, акции ОРТ и теперь распоряжается эфиром. То говорить, то не говорить, этого замочить, того возвысить.
Зря Баркашову и его братанам по «Русскому Национальному Единству» кислород перекрыли.
А иначе нельзя.
Увяз Прудков в отношениях с еврейскими фондами по самое некуда. Шажок в сторону не сделать. Мигом Индюшапский со своей синагогой и придворным комментатором Компотовым вой поднимут. В прессе, в международных организациях, на телевидении. «Черных» гонять — ради Бога, а «избранный народец» не трожь!
Что ж тогда делать, если главный противник именно к этому народцу и принадлежит?
Придется действовать исподволь.
Что дороже и менее эффективно...
Столичный градоначальник грустно посмотрел на низкое серое небо.
Опять дождь.
Погода как в ненавистном Прудкову Питере.
Мэр оторвал взгляд от окна и уставился на преподнесенный ему полчаса назад томик стихов о Москве. Жополиз из городской администрации половину своих виршей посвятил мудрости и проницательности нынешнего руководителя столицы.
Прудков зло швырнул книгу в стол и обхватил руками лысую голову.
Надо что то делать, а не сидеть сиднем!
Но что?..
— Что рассказывать то? — Владислав изобразил на лице недоумение, смешанное с раздражением.
Требовалось немного потянуть время.
Несмотря на поздний час, в здании отделения милиции еще был народ. Когда Рокотова вели по лестнице наверх и по коридору до кабинета Яичко, он насчитал семерых сотрудников. Те возились с бумагами, курили и перебрасывались друг с другом незначительными фразами.
Помимо увиденных, могло быть еще столько же.
Прорываться в одиночку сквозь полтора десятка вооруженных милиционеров было крайне самонадеянно. К тому же на первом этаже в дежурной части должны были сидеть не менее трех автоматчиков.
— А всё! — Дознаватель положил ручку на стол. — Всё, что знаешь...
— Так я ничего не знаю.
— Это тебе кажется...
— Ничего мне не кажется. Я зашел в туалет и увидел лежащего человека... Спросите посетителей, они подтвердят, что я пришел в ресторан за пару минут до того, как приехали ваши сотрудники.
— Самый умный, да? Естественно, на глазах у всех ты его не резал.
— Я вообще никого не резал. — С одной стороны, Влад всё отрицал, но с другой — давал понять капитану, что готов к разговору и при достаточном нажиме может «расколоться».
— Посмотрим... — Яичко ловко вытащил листок бумаги и хлопнул по нему ладонью. — Ага! Вот, пожалуйста... Свидетели показывают, что ты поругался с убитым за час до этого.
— За час до чего?
— До убийства, разумеется...
— За час до убийства меня вообще там не было.
— А свидетели? — быстро спросил капитан.
— Да врут ваши свидетели... Вы их самих лучше на причастность проверьте.
— Не учи, сами разберемся! Вижу, ты по хорошему не хочешь...
— Почему, хочу... Только вы, Сан Саныч, заранее меня в обвиняемые записали.
— Ты пока не обвиняемый, а подозреваемый, — наставительно сказал Яичко. — Попробуй меня разубедить...
«Играет в Шерлока Холмса... Бить меня в одиночку не хочет или боится. Что ж, язык у меня подвешен, будем беседовать. Второй слишком увлечен игрой, чтобы обращать на нас внимание — До двери — метра четыре, до окна — пять. Второй этаж, козырька над входом нет, решеток тоже...»
— Я ж вам говорю — пришел за две минуты до приезда ваших коллег. Взял сок и сигареты, заказал рыбу и пошел мыть руки.
— А что ты вообще в этом районе делал?
Рокотов мысленно усмехнулся. Примитив. Ловушка на уровне задачника для «юных друзей милиции».
— У меня встреча была на Гранитной улице.
— С кем?
— Вам фамилии нужны?
— Не умничай! — Дознаватель начал злиться.
— Я не умничаю. Просто спросил.
— Вопросы здесь задаю я, — грозно предупредил Яичко.
— Я встречался с партнером по бизнесу и его водителем. Завтра мы должны отправиться на Украину за товаром. Вот и обсуждали последние детали...
Капитан прищурился.
Было видно невооруженным глазом, что информация его заинтересовала.
Товар — это деньги. Подготовка к поездке за товаром означает, что собрана достаточно крупная сумма. И эта самая сумма может быть отдана за прекращение уголовного дела в отношении сидящего перед
