Ближе двухсот трехсот метров к Первому Лицу не подойдешь. А условная „рентгеновская пушка“ работает не дальше нескольких метров. Помнится, америкосы занимались чем то подобным, но и у них ничего не вышло. — Рокотов снял с плиты вскипевший чайник. — И вообще — к чему такие сложности, если заказчик замглавы администрации имеет прямой доступ к Луке? Проще простого яду подсыпать... — Владислав насыпал в чашку кофе и сахар, залил кипяток и поставил чайник обратно на плиту. — Значит, не все так просто. И Пушкевич, вероятнее всего, не при делах... В итоге я совсем запутался...»
Биолог уселся за стол, размешал приготовленный бодрящий напиток и закурил.
«Оставим по боку все посторонние рассуждения. Имеем: подготовку теракта. Исполнитель — Кролль. Метод — работа с дальней дистанции. Практическое осуществление: массовое мероприятие с участием президента. Соответственно, будем плясать не от группы гражданина Кролля, а от Луки. Где он собирается появиться в ближайшие дни? Вот это и будем выяснять...»
Рокотов удовлетворенно вздохнул и принялся за кофе.
Секретарь Совета Безопасности России пожал руку начальнику ГРУ и указал тому на кресло у столика рядом с окном.
— Присаживайтесь.
Генерал лейтенант мягко, как пантера, сделал два шага до кресла и опустился на кремовую подушку.
«Не стареет душой ветеран», — подумал Штази, отметив плавность и слитность движений военного разведчика.
— Что будете пить?
— Воду, — коротко ответил генерал.
Секретарь Совбеза открыл дверцу маленького холодильника и выставил на столик бутылку «боржоми». Начальник ГРУ пальцами снял крышку и набулькал себе стакан.
Штази взял свою чашку с зеленым чаем и пододвинул генералу пепельницу.
Умные государственные чиновники, даже занимающие высшие посты, стараются вести себя с военными разведчиками на равных, никоим образом не выпячивая перед ними свою значимость и не кичась положением в табели о рангах.
Ибо ГРУ было и остается в России наиболее серьезной и наименее коррумпированной «конторой». В разведуправлении невозможно назначить своего родственника или знакомого на какую либо должность, нельзя ничего списать или украсть, поэтому для золотопогонного ворья, оккупировавшего половину Министерства Обороны, эта служба не представляет никакого интереса. К тому же костяк военной разведки составляют люди, участвовавшие в разного рода тайных операциях, и командовать ими может лишь тот, кто на деле подтвердил свою состоятельность. Болтуны и паркетные шаркуны в ГРУ не приживаются.
— Итак... — генерал лейтенант прямо посмотрел в глаза Секретарю Совбеза.
— Приступим к делу, — согласился Штази. — Я вызвал вас для того, чтобы обсудить сложившуюся на сегодня ситуацию в информационном поле. Меня беспокоят два вопроса — Кавказ и Беларусь.
— Ясно. Что конкретно?
— Тенденции, персоны...
— С какого вопроса начнем?
— Чечня и Кавказ в целом.
— Хорошо... — начальник ГРУ вытащил из серебряного портсигара с гравировкой крепкий черный «житан», к которому пристрастился со времен службы в Северной Африке, и задумчиво прищурился. — Как вы понимаете, Владимир Владимирович, специальную справку из аналитического отдела я не запрашивал. Так что разговор будет достаточно общим.
— Меня пока интересует именно общая картина.
— Что ж, — генерал прикурил, — ситуация достаточно ясная. Примерно до мая месяца сего года кавказская тема освещалась слабо. Как у нас, так и за рубежом. Каких либо жестких направлений чьей то заинтересованности не прослеживалось. К тому же шла операция на Балканах. Внутри Чечни шли межтейповые разборки, но без серьезного успеха одного из кланов. Так называемый «информационный центр Кавказ», созданный Удуговым, занимался рутиной. В основном выдавались материалы на псевдоисторические темы и выражалась солидарность с остальным исламским миром. Произошедшие в последние два года похищения журналистов отбили охоту как у наших, так и у западников кататься в Чечню. Оставались, конечно, такие одиозные фигуры, как Мужицкий с «Радио Свобода», но на общий фон они серьезно не влияли. Репортажи Мужицкого довольно одноплановы и явно проплачены, поэтому многие серьезные теле— и радиокомпании с ним дела не имели. Вдобавок существуют объективные данные о том, что Мужицкий и его группа поставляют на рынок Европы натуральное «садо видео». Медиамагнаты Франции, Германии и Италии просто напросто боялись быть замешанными в скандале... Изменение общей ситуации началось в конце мая — начале июня.
— То есть до нападения на Дагестан? — уточнил Штази.
— Безусловно. Пошли материалы о прошлой войне, начали всплывать различные малоприятные для России истории. Особенно расстарались на Украине. Телекомпании «Эра», «Один плюс один» и «Интер». Хочу отметить, что главным акционером этих предприятий является Березинский...
— Вот даже как? — услышанное неприятно удивило Секретаря Совбеза.
— Далее... К перечисленным компаниям присоединились «Новый канал» Индюшанского и «Ай Си Ти Ви» Фридмановича. Буквально через неделю после первой передачи «Нового канала» всколыхнулся «Хронический идиот».[22]Где у того же Индюшанского крупные активы.
— Цель данных действий?
— Несколько ослабить то негативное впечатление, которое возникло при нападении банд на Ботлихский и Цумадинский районы. Сейчас развитие ситуации становится все более прогнозируемым. Впрямую компании Индюшанского еще не накатывают на армию, но формируют мнение о начале затяжной войны. Через два три месяца они будут гордо заявлять о том, что их предсказания сбываются. На носу выборы, и в обмен на эфирное время многие политики согласятся выступить на стороне апологетов так называемого «мирного варианта» решения чеченской проблемы. С Яблонским, Прудковым и молодняком из «правых сил» договоренности уже есть.
— В общем это то, что я и предполагал, — Штази потеребил подбородок.
— Здесь нет ничего экстраординарного, — согласился генерал лейтенант, — все течения давным давно известны. Депутаты будут зарабатывать политический капиталец, а крупные коммерсанты защищают некоторые сектора полулегального и совсем нелегального бизнеса. У тех же Березинского, Индюшанского или Абрамсона в нефтезаводики на территории Чечни вложены, по разным оценкам, от одной до трех сотен миллионов долларов. Ежегодная прибыль — четыреста пятьсот процентов. Без всяких налогов. За эти деньги стоит побороться... Плюс каналы транспортировки наркотиков, плюс реализация вооружений, плюс целенаправленное взятие в заложники родственников конкурентов. Данные, естественно, оперативные. Для возбуждения уголовного дела недостаточные, — предупредил начальник ГРУ.
— Чем затруднена реализация оперативной информации?
— Во первых, у нас нет полномочий по отношению к гражданским лицам, и, во вторых, пока в Генеральной прокуратуре сидит Харпсихоров, любое дело может быть развалено...
— Вы имеете в виду начальника хозуправления?
— Да... И не его одного.
Штази побарабанил пальцами по столу.
— Я посмотрю, что можно будет сделать...
— Ничего, — спокойно констатировал военный разведчик. — Единственный приемлемый вариант отстранения Харпсихорова — физическая нейтрализация с одновременной зачисткой половины руководства прокуратуры. Но такой приказ никто не отдаст...
Секретарь Совета Безопасности мысленно был полностью согласен с генералом. Но понимал, что ни у него, ни у премьер министра, ни у Президента не хватит политической воли даже сформулировать подобное распоряжение. Не говоря уже о том, чтобы придать ему форму приказа.
Желание есть, а вот политической воли нет.
На вершине властной пирамиды каждый вынужден по двадцать раз перепроверять свой следующий
