Каждый неженатый петербуржец, имеющий отдельную жилплощадь, обязательно рано или поздно попадает в аналогичную ситуацию.
Если он, конечно, не педик, у которых свои заморочки.
Андрей педиком не был...
Воробьев набрал код цифрового замка и вступил в огромный холл. На лестничную площадку первого этажа выходили всего две двери – квартиры Андрея и офиса по продаже компьютерной техники. Слева висели почтовые ящики, справа – старый пожарный щит. Когда то он был красным, а теперь – бурым, покрытым чешуйками рассохшейся масляной краски. Щит не трогали лет двадцать, однако по непонятной причине на нем сохранился полный комплект инструментов: два конусообразных ведра, лом, багор и топор колун феноменальных размеров, словно сошедший с картины про древних богатырей. С топором впору было управляться какому нибудь Илье Муромцу, а не худосочному петербуржцу, чье здоровье подорвано климатом, радиацией, проистекающей из десятков ядерных реакторов, врытых в землю по подвалам многочисленных НИИ, и скудным питанием.
Наркоманы отлепились от стены и вышли на середину холла.
Андрей насторожился.
Поведение «торчков» было странным. Обычно апологеты опийных препаратов и вкусных, но редких грибочков стараются не мозолить глаза жильцам и на свет из под лестницы не выбираются.
– Ну, чо, пернатый, – гнусным голосом протянул прыщавый юнец, поглядывая на сопящего напарника, – кранты тебе!
«Пернатый» переложил кейс в левую руку.
– Ща ты за все ответишь! – продолжила жертва нарушения обмена веществ. – И особливо за то, чо Руслана обидел! Думал, за него некому вступиться? Ошибаешься! Получишь за все! И за суд, и за то, что над монетаризмом издевался! Понял?!
– Если вы такие демократы, – ухмыльнулся Воробьев, – то сходите на Невский и помитингуйте там. А мне недосуг.
– Чо о о?!!! – заорал прыщавый. – Да я тебе!
Оба «мстителя демократа» одновременно прыгнули вперед.
Они не учли того обстоятельства, что бывший военный прокурор в свое время довольно серьезно увлекался каратэ и отдал этому благородному виду спорта три с лишним года.
Хряп!
Носок ботинка Андрея Воробьева впечатался аккурат между ног худосочного сопляка. Кейс со свистом рассек воздух и углом заехал в нос второго придурка.
– Ой! – сказал прыщавый и упал на колени.
Его соратник отпрыгнул назад и схватился за лицо.
– Второй раунд, – объявил юрист и встал в стойку, прикрывая дипломатом корпус. – Гражданин с отбитой мошонкой временно выбывает.
Прыщавый заскулил и попытался подняться. Воробьев изобразил нечто вроде танцевального па и от души въехал ребром стопы в ухо стоящего, на коленях малолетки. Того отбросило к стене.
– Я сказал – выбывает! – Андрей ощутил веселую ярость и удовлетворение от того, что не забыл уроки сенсея.
Второй спарринг партнер покрутил головой, рванулся к пожарному щиту и схватил багор.
– Мы так не договаривались, – заявил Воробьев.
– Ща ты у меня получишь! – взвизгнул вооруженный противник и с багром наперевес помчался на юриста.
Ржавое острие прошло в полуметре от отскочившего Андрея и вонзилось в щедро заштукатуренную стену. Юрист швырнул кейс в спину промахнувшегося и не успевшего затормозить придурка, прыгнул к щиту и сорвал с него ломик и ведро.
Теперь силы противников уравнялись.
Воробьев, как заправский гладиатора нацепил ведро на левую руку, перехватил ломик поудобнее и на полусогнутых пошел по дуге, боковым зрением контролируя ворочающегося на заплеванном полу прыщавого.
Боец с багром выдернул свое оружие из стены и развернулся.
Было заметно, что на длительный бой он не рассчитывал, но отступать не намеревался. Маленькие глазки горели злобой, рот кривился в шакальем оскале.
Андрей сделал ложный выпад.
Противник попался, скакнул вперед и с силой ткнул багром в то место, где за полсекунды до этого находился живот Воробьева.
Юрист развернулся на триста шестьдесят градусов и треснул ломиком по сжатым на древке багра пальцам. Металлическое острие с противным скрежетом царапнуло по мрамору пола, одна рука нападавшего разжалась, он споткнулся, завалился ничком и по инерции проехал пару метров. Андрей решил развить успех и вдогоночку заехал ведром по затылку падающему придурку.
Дзынь! Акустика в старых питерских домах такая, что годится даже для выступлений оперных певцов. Удар жестяным конусом по пустой голове отлично срезонировал по всему лестничному пролету.
Оглохший, с разбитыми в кровь пальцами правой руки доморощенный «мститель» резво вскочил и вновь пошел в атаку, будто средневековый копейщик.
