Высоцкий дал 22 концерта. Надо было давать по три концерта в день. Вел концерты Николай Тамразов, художественный руководитель Творческой мастерской сатиры и юмора Москонцерта. Он вспоминал: «К этой гастроли я сначала не имел отношения и был занят в Москве подготовкой к выступлениям на Олимпиаде артистов разговорного жанра. Но звонит Гольдман из Калининграда: «У Володи сильно болит горло, неизвестно, будет ли петь. Нужно спасать ситуацию». Я бросил все и прилетел. В первом отделении во Дворце спорта выступали «Земляне», во втором Володя. Но он запаздывал, и я стал общаться с публикой, потому что «Земляне» отказались спеть еще пару песен в ожидании Высоцкого. И тут Володя выбегает на сцену, обнимает меня: «Здорово, Тамразочка!» И вроде бы все ничего. И настроение у него хорошее, но мы уже знали, что здоровье у него оставляет желать лучшего… Володя работал на износ. Но ему нужны были в тот момент деньги. Каждый день мы обсуждали его творческие планы, мы просиживали до трех-четырех часов ночи, чаи гоняли. Потом вставали днем: первый концерт начинался в три или четыре часа, второй – в пять и третий – в семь вечера. Почти все эти пять дней Володе было плохо. На последнем выступлении он уже не мог петь, голос превратился в сплошной хрип. Но он все же вышел к зрителям, развел руками: «Извините, сами видите – не могу…» И в течение часа отвечал на вопросы и рассказывал о своих творческих планах. Когда он ушел со сцены, звукорежиссеры включили фонограммы песен с его предыдущих концертов. Володя минуты полторы смотрел в зал из-за кулисы, повернулся ко мне со счастливым лицом: «Тамразочка, они слушают, они не уходят». Это случилось на последнем, 22-м концерте.
У Владимира Гольдмана картина последнего концерта вышла не столь благостной: «Мы отработали четыре дня, на пятый – перед последним концертом? – Володя говорит:
– Я не могу. Не могу больше работать.
А потом спрашивает:
– А тебе очень нужно?
– Володя, откровенно говоря, – надо. Если ты сможешь… Пять тысяч человек приехали из области…
– Ну ладно, я буду работать, только без гитары.
– Хорошо, гитару оставляем здесь.
На сцену вышел Коля Тамразов и сказал, что Владимир Семенович Высоцкий очень плохо себя чувствует:
– Петь он не может, но все равно пришел к вам. Он будет рассказывать и читать стихи. Вы согласны?
Все:
– Конечно!
И впервые Володя работал концерт без гитары: час стоял на сцене и рассказывал. Муха пролетит – в зале слышно…
А с нами в Калининграде работали «Земляне»… И они должны были заканчивать концерт. Володя – на сцене, а они за кулисами стали бренчать на гитарах. Я подошел, сказал:
– Ребята, потише, Владимир Семенович плохо себя чувствует.
Раз подошел, второй, а один сопляк говорит:
– Да что там… Подумаешь, Высоцкий?!
– Что?! Ах ты – мразь! Ничтожество! Если услышу хоть один звук!
И только я отошел, он снова – дзиньк! Я хватаю гитару и ему по голове! А они все четверо человек – молодые, здоровые жлобы – накинулись на меня. Я один отбиваюсь от четверых этой гитарой… Тут Коля Тамразов спускается по лестнице, увидел, бросился ко мне!
– Сейчас Высоцкий скажет в зале только одно слово – от вас ничего не останется!
Ну, тут они опомнились, разбежались…»
Василий Акимович Чепрасов, в то время – заместитель начальника УВД Калининградской области и большой поклонник творчества Высоцкого, тоже присутствовал на этом последнем калининградском концерте. Высокие милицейские друзья в Москве давно уже сообщили ему, что Высоцкий болен и сидит на игле. Поэтому состояние актера Чепрасова не удивило: «На последнем концерте запомнился мне артист бесконечно усталым человеком. Хотя внешне он выглядел, в том числе и благодаря облегающему фигуру летнему джинсовому костюму, как всегда статно и модно… Приблизившись к рампе, Высоцкий вдруг неожиданно для собравшихся заявил: «Сегодня я петь не буду. У меня нет настроения. Лучше я вам расскажу о Театре на Таганке, о его спектаклях, о своих творческих планах и отвечу на вопросы». Как только он начал свой рассказ, из зала посыпались записки. Высоцкий тут же начал их зачитывать и отвечать на вопросы».
Сопровождавший Чепрасова майор милиции Семен Кушнеров дополнил рассказ своего начальника рядом красочных деталей: «Рассказывал артист много интересного, но в тот день в зале была, видимо, не его публика…
Тишина в зале постепенно стала переходить в гул, послышался свист, спорадические выкрики: «Кончай сказки! Пой! Что дурачишься, напился, что ли?»
Развязка наступила неожиданно. Очередная записка была такого содержания: «Кончай трепаться. Начинай петь!» Как и предшествующие, Высоцкий прочитал ее вслух, на какое-то мгновение он умолк и растерянно посмотрел в зал. Но затем, как бы спохватившись, бросил записку на пол, повернулся и скрылся за занавесом».
О том же сообщил и композитор Николай Луганский, помогавший организовать концерты в Калининграде: «Наступил последний концерт в Калининграде. Самый последний. Высоцкий чувствовал себя очень плохо. Об этом он и сказал публике, выйдя на сцену. Извинившись за свое состояние, предложил вместо исполнения песен рассказы о своем творчестве, о ролях, о работе в театре и кино. Блистательный, остроумный рассказчик и импровизатор, он рассказывал, показывал сцены, читал знаменитый монолог Гамлета. Кто, когда и где мог бы все это слышать и видеть?! Выступление Высоцкого прервал пьяный окрик из зала:
«Кончай болтать, бери гитару и пой!»
Высоцкий остановился, долго смотрел в притихший зал и ушел за кулисы.
Я с трудом сдерживал в дверях толпу пьяных «поклонников». Жестко и твердо остановил Высоцкий прорвавшуюся за кулисы публику: «Выступать не буду».
В закулисной комнатке он сидел, потрясенный свершившимся, прижимал гитару, как будто кто-то хотел ее отнять. В глазах были слезы».
Тут сыграло свою роль то, что на последнем концерте преобладали жители не города, а области, для которых это был, возможно, единственный шанс в жизни услышать пение легендарного Высоцкого. И они не могли скрыть разочарования. Ведь они приехали за песнями, а не для того, чтобы слушать рассказ о Театре на Таганке и грядущей постановке «Зеленого фургона».
Один из поклонников Высоцкого слушал три концерта подряд из-за кулис калининградского Дворца спорта: «Между концертами приезжала «Скорая» – делали уколы. На сцене стоял весь мокрый… Все время врачи в белых халатах. Было много цветов, на одном из концертов Высоцкий сказал:
– Вы меня завалили цветами, как братскую могилу».
Во время концертов в Калининграде Высоцкий познакомился с некой Мариной, которая ему очень помогла, достав наркотики. По словам Янкловича, «Володя пообещал ей кинопробы», в связи с чем она в июле приехала в Москву. Ее муж, врач, осмотрел Высоцкого. Никита Высоцкий утверждает, что это произошло не в Калининграде, а в Москве: «Это было дней за десять до 25-го. В квартире был Валерий Янклович… Была одна женщина, которая вызвала врача…
И этот врач сказал, что человек с таким здоровьем не только выступать – жить не может… Живой мертвец! Все посмотрели на него, как на идиота. Но ведь, в принципе, он правильно говорил…
С одной стороны – внешне насыщенная жизнь: спектакли, концерты… А с другой – жить не может… То есть разница колоссальная… А за счет чего, я не знаю… Может быть, допинг?
Да, врач, которого привела женщина, сказал, что внешне человек производит нормальное впечатление, а здоровья как такового – нет».
Не исключено, что вместе с Мариной в Москву приехал и ее муж, который и произвел осмотр.
Тамразов тоже пытался достать наркотики: «Как человек, все понимающий, я помогал ему в каких-то ситуациях, но… В Калининграде мы свели дозу до одной ампулы… Не хватало… Володя мне говорил:
