– Вот видите, товарищ подполковник? – Казанова приплясывал рядом с Петренко и старался дышать в сторону. – Никуда Андрюха не исчезал… Видать, с «глухарьком» возится. Ну, вы помните, месяц назад, когда бизнесмена замочили… И Васю дежурные видели, он утром забегал. – По пути в кабинет начальника РУВД капитан договорился с дружбаном-сержантом, что тот подтвердит присутствие Рогова в восемь тридцать утра, за четверть часа до прихода Мухомора. – Так что всё путем.
– А что он туда-сюда мечется? – От беготни «Ларина» у подполковника зарябило в глазах.
– Греется, – нашелся Казанцев. – На улице такой дубак!
– Почему в отдел не заходит? – В голосе Петренко возникло подозрение.
– Видать, ждет кого-то. Он говорил, что у него тут поблизости «барабан» живет…
– А-а, работа с агентурой. – Мухомор успокоился. – Это правильно. В свое время у каждого сотрудника был целый штат агентов. Вот, например, у меня… – Подполковник осекся и закашлялся. – Всё, иди, работай…
– Есть, Николай Александрович! – Казанова молодцевато выпятил впалую грудь, развернулся и строевым шагом покинул кабинет начальства.
А Петренко грустно покачал головой. Потому что тот единственный раз, когда ему, тогда еще никакому не подполковнику, а обыкновенному старшему лейтенанту удалось завербовать агента, обернулся великим конфузом.
Ибо сексот оказался педиком, влюбленным в молодого старлея Колю, о чем радостно поведал в первом же донесении, направленном непосредственно на имя тогдашнего начальника РУВД и озвученном на общем собрании трудового коллектива. Несостоявшийся «ценный агент» с гордо поднятой головой уехал на четыре года валить лес в Сибирь[58], так и не дождавшись в камере СИЗО[59] визита своего «пассия», а Петренко зарекся проводить какие-либо вербовки и переключился на административную работу.
Дружеская беседа неожиданно прервалась в связи с появлением в дверях гостиницы знакомой леди. Девица выскочила наружу и, подобрав длинные юбки, пустилась наутек.
– Вперед! – крикнул Холмс, устремляясь в погоню за беглянкой.
Его примеру последовали и оба оперативника.
Пытаться догнать среди бела дня на городских улицах миловидную женщину – дело неблагодарное. Очевидно, путана быстро сориентировалась в ситуации и принялась на ходу истошным голосом орать на весь Лондон: «Помогите! Насилуют!»
Холмс, умудренный общением с добропорядочными обитателями туманного Альбиона, умерил свою прыть. Притормозил и несколько растерявшийся Андрей.
Но Дукалис то ли не слышал из-за свиста ветра в ушах криков беглянки, то ли не сумел их перевести на русский, а потому лишь прибавил темп, сметя по пути каких-то двух джентльменов, неосмотрительно попытавшихся преградить ему дорогу.
Джентльмены, не ожидавшие столь неблагородного поведения и к тому же заметившие, что к ним приближаются еще двое решительных господ, поспешили ретироваться в ближайшую подворотню.
Бежать девице было достаточно сложно: мешали широкие юбки и туфли на каблуках, то и дело подворачивающихся на каменной мостовой. Кроме того, на пути проститутки, как назло, оказался разносчик молока, непозволительно медленно везший свою тачку с бидонами посреди узенькой улицы. Впрочем, девица быстро нашлась и буквально повисла на шее опешившего молочника, продолжая кричать об изнасиловании и указывая в сторону догонявших ее мужчин.
В этот момент из ближайшего паба выскочила троица завсегдатаев и, быстро оценив обстановку, бросилась на помощь леди. К ее последующему великому сожалению, спасатели не заметили из-за повозки с бидонами жестов жертвы насилия и потому ориентировались только на ее голос.
Бедный молочник ничего не мог сказать в свое оправдание, потому что был немедленно сбит с ног, после чего добровольные стражи порядка приступили к воспитательной работе, мигом позабыв о спасенной. Воспользовавшись этим, Дукалис благополучно перепрыгнул через повозку, по пути опрокинув пару ни в чем не повинных бидонов, заливших своим содержимым место справедливого возмездия и его участников…
К тому времени, когда запыхавшиеся Холмс и Ларин, истошно вопя что-то вроде: «Стоять, полиция!» – умудрились с большим трудом отодрать джентльменов от несчастного молочника, Дукалис со слегка расцарапанной физиономией привел к своим коллегам пойманную беглянку. Чтобы впредь не злоупотреблять благородными чувствами лондонцев, был остановлен кэб, и уже через некоторое время задержанная с максимальной откровенностью давала показания на Бейкер-стрит, 221-Б.
Глава 9
УСТРИЦЫ ИЗ КРЫЖОПЛЯ
По требованию Ларина заплаканная путана после некоторых колебаний извлекла из-под своих юбок толстенный кожаный бумажник и бросила его на стол.
– Все, все заберите, бобби позорные! Лишили бедную девушку последних средств к существованию!
Впрочем, ее стенания не произвели особого впечатления на присутствующих. Холмса и его новых друзей гораздо больше интересовали подробности происшествия в гостинице.
Задержанная, назвавшаяся Лили, довольно быстро сообразила, что из предложенной ей альтернативы Канары все же предпочтительнее, чем нары, а потому довольно быстро все рассказала. По ее словам выходило, что охранник Джон подрабатывал на жизнь сутенерством. Именно он велел Лили обслужить нового клиента. Когда она поднялась в номер, постоялец был там не один, а с девушкой, которую при появлении проститутки запер в туалете. Едва путана успела оказать клиенту «небольшую услугу» и зашла ненадолго в ванную, как в номер без стука вошел неизвестный. Лили услышала шум и благоразумно притихла. Затем до ее ушей донесся сперва короткий крик девушки, а затем грубый мужской голос, требовавший, чтобы та немедленно пошла с ним. Хлопнула входная дверь, и все стихло. На всякий случай переждав еще несколько минут в ванной, Лили вернулась в комнату, где увидела труп постояльца.
– Что я, по-вашему, должна была работать бесплатно? – размазывая по щекам слезы, оправдывалась
