конкретном случае осуществлению дьявольского плана преступников.
По расчету Ларина, лидер «девонширских», как крокодил из докторского рассказа, услышав истошный визг, должен был выползти из своего укрытия и броситься в погоню за жертвой. Причем, естественно, что погоня не будет напоминать поход короля Артура. Андрей усмехнулся про себя, на миг представив, как из лондонских трущоб, словно тараканы, вылезают толпы бандюганов, выстраиваются в походную колонну и, помахивая дубинками, с походной песней направляются в сторону Альп.
«Нет, братцы, – размышлял оперативник, – вы все останетесь здесь. Кто же в противном случае будет снимать дань с нищих и трясти местных барыг? А это значит, что Мориарти поползет за нами сам, ну, в лучшем случае, с двумя-тремя помощниками. Извести всех «девонширских», окопавшихся в Лондоне, не помогут ни «Чистые руки», ни «Чистые зубы», ни «Чистые уши»[80]. Зато даже без участия «масок-шоу» можно взять бандитского лидера, когда его братва будет прохлаждаться в столице. Шок – это по-нашему».
Как-то раз Сысой Мартышкин напился со своим сокурсником по школе милиции.
Причем – сильно.
Можно сказать, в мясо.
А у отца этого самого приятеля имелась оставшаяся от умершего родственника двухдверная машина-«инвалидка» с тарахтящим мотоциклетным двигателем и большим круглым знаком на переднем стекле, где на белом фоне красной краской был схематично изображен человек в коляске.
И вот, изрядно накушавшись, Мартышкин с приятелем отправились, как водится, к женщинам. Ехали весело, пели песни, никого не трогали, и тут вдруг маячивший впереди гаишник махнул жезлом. Останавливал-то он другую машину, но водитель инвалидного тарантаса подумал, что именно его. И запоздало дал по тормозам.
Инвалидка боком прошла метров двадцать, стукнулась о поребрик тротуара и замерла.
Мартышкинский приятель, пьяный вумат, распахнул дверцу, вывалился на асфальт и на четвереньках пополз к дорожному инспектору в надежде вымолить у того прощение.
Глаза испуганного гаишника чуть не выпали из орбит, он принялся отчаянно махать полосатым жезлом и кричать:
– Езжайте, товарищ инвалид, езжайте!!!
Именно такими стали глаза Трубецкого, когда младший лейтенант расположился в кресле напротив генерального директора «Фагота» и зловещим шепотом выдохнул:
– Нам все известно, Василий Акакиевич! Так что рекомендую вам начать говорить правду.
Издатель сделался белым, как лист хорошей финской бумаги для ксерокса, и беззвучно зашевелил губами.
– Ну, как? – продолжил Сысой, от цепкого взгляда которого не ускользнул испуг издателя. – Будем говорить или в камере подумаем? – Недавний удар по башке окончательно раскрепостил сознание Мартышкина, и он начал вести себя, как полагается оперу со стажем – нагло, цинично и подозревая потерпевшего-заявителя во всех смертных грехах. – Так куда вы дели Б. К. Лысого? На даче спрятали или?.. Может быть, его уже и в живых нет? А?!
– Я-я-я… – начал Трубецкой, но стажер не дал ему договорить, разразившись демоническим смехом.
– Сокамерникам у параши будешь мозги вкручивать! – Младший лейтенант вскочил, схватил кружку с остывшим за время совещания чаем и выплеснул ее содержимое в лицо издателю.
Генеральный директор тоненько взвизгнул и выпал из кресла на пол.
– Я тебя расколю, урод! – Боевой клич Сысоя разнесся по всему издательству, заставив сотрудников замереть над гранками текстов и клавиатурами компьютеров. – Бей сынов Акакия!
Подавляющее большинство работников «Фагота» злорадно ухмыльнулись.
Мартышкин примерился, чтобы проверить на вкус и на жирность ухо издателя, но тут в кабинет ворвались трое мужчин в строгих костюмах во главе с начальником охраны «Фагота», похожим на унылого арабского террориста, и вывели разбушевавшегося стажера вон.
Получив согласие Ларина на побег из Лондона, великий сыщик начал менторским тоном проводить инструктаж о том, как лучше это осуществить, чтобы избежать возможной слежки[81].
Андрей, взяв лист бумаги, старательно конспектировал талантливые наставления сыщика.
– Ну что, вы все записали, Энди? – закончив наставления, спросил Холмс у Андрея. – Тогда желаю удачи. Забирайте доктора и в добрый путь!
Ларин радостно подтвердил, что все будет сделано точно по инструкции, отметив про себя правильность собственного расчета: только самый тупой наблюдатель сумеет при таких условиях упустить «объект», особенно с учетом того, что Уотсону, судя по всему, ни разу не приходилось сталкиваться с методами работы «наружки».
«То есть, – размышлял Андрей, выходя с доктором из конторы сыщика, – что мы имеем? Холмс сейчас «засвечивает» запасную квартиру доктора, подставляет его «надежного человека», нас аккуратно «пасут» до вокзала и сажают в поезд. А там будет поджидать Мориарти. Если, конечно, его люди не «доведут» нас до укромной «норки» в Альпах, где Шерлок рассчитывает дожить до понедельника. Все это, за исключением проблем с носильщиком багажа, лично меня вполне устраивает. Что ж, будем готовиться к отъезду».
На следующее утро обитатели Бейкер-стрит, как и рассчитывал Ларин, благополучно добрались до