– Паша, разве комендант на «России» Яснов?
– Из Красноярска поплыл Топоров, – ответила Прасковья. – А кто был комендантом из Минусинска, не знаю.
– Вот вам пример нашей невнимательности, – мягко заметил Машевский; голос у него был тихий, но если он волновался и начинал говорить громко, то чуточку заикался. – Мы могли бы, – продолжал Казимир Францевич, похаживая по гостиной, – осторожно спросить хорунжего про Яснова и узнать адрес. Анечка, обязательно узнай. Главное для тебя на первые дни: связь с товарищами.
Машевский назвал несколько фамилий, особо просил побывать у двух девушек, работающих в губернской типографии, чтобы через них достать типографский шрифт, а наборную кассу он сам сделает в деревне, куда уедут с Пашей на пару дней.
– Придется тебе, Анечка, устроиться на работу в «Общество самодеятельности». Там есть наши товарищи и сочувствующие. Главное – собрать силы. И вот еще… – Казимир Францевич остановился возле Анечки, пытливо взглянул ей в глаза. – Относительно капитана Ухоздвигова…
Анечка передернула плечами, будто ее ударил Казимир Францевич, а он тем же мягким голосом продолжал:
– Понимаю, для тебя это имя крайне неприятно после всего, что было между вами и столь печально оборвалось.
– Ничего не было! Ничего! – запальчиво выкрикнула Анечка.
– Ты меня не выслушала. А есть кое-что очень важное! – И, взглянув на Прасковью Дмитриевну, сказал: – Мне кажется, капитан этот не так прост.
– Хорошо о нем сказал хорунжий, – вспомнила Анечка: – Самый серый из серых, да еще назначен начальником контрразведки! Значит, имеет большие заслуги у белогвардейцев за работу в подполье. Я бы ни одного из арестованных офицеров не оставила в тюрьме! Ни одного! Тем более Каина-капитана!..
– Самосудов у нас не было и быть не могло! – строго заметил Казимир Францевич.
Слышно было, кто-то заехал в ограду – собаки не лаяли, значит, Василий вернулся. Машевский прошел из гостиной через прихожую на веранду, сказал Василию, чтобы он не распрягал коня.
– Поедете?
– Да!
– Тогда я вам запрягу Соловка в рессорный ходок. Экипаж нам нужен для извоза. В ходе вам будет удобнее.
– Только поскорее!
Вынесли багаж в ограду. Василий, запрягая Соловка, сообщил сестрам:
– Ваш господин хорунжий мигом разделался с политикой! Утопил в Каче.
– Кого утопил? – не поняла Анечка.
– Все книги. Без разбора.
– Молодец! – похвалил Машевский, и к Анечке: – Сейчас же перебери книги. Не оставляй политических. Загляни в комнаты, где жили Рогов и Юргенсон. Все подозрительное убрать и уничтожить. Если придут в дом с обыском из контрразведки, не вздумай вступать в дискуссию. Мы уплыли на пароходе с Пашей. А дяде-протодиакону просто приснилось, что он нас видел. И не задирай дядю. Это я серьезно говорю…
– Еще чего не хватало, чтоб я с ним разговаривала!
– Это для тебя первое испытание, Анечка. Главное – впереди…
Сестры обнялись и потихоньку всплакнули.
В эту первую белогвардейскую ночь во многих домах люди не спали.
VI
Полковники задыхались от навалившихся чрезвычайных и неотложных дел.
Управляющий губернией Ляпунов со своим первым заместителем юристом Троицким ночью приступили к трудной службе, заняв под управление двухэтажный каменный дом – резиденцию бывшего губернатора Енисейской губернии Гололобова.
Нужны были чиновники, и они ждали приема; никто не хотел опоздать на «теплое местечко». У каждого были заслуги по борьбе с большевизмом. Один – саботажник; другой – густо перчил большевикам где мог; третий чуть ли не стрелял в большевиков, а в общем все врали, сочиняя небылицы, отталкивая друг друга от «губернского сдобного пирога», а без них, без этих подленьких душонок, существовать не может управление губернией. А тут еще вопросы, вопросы! Снабжение продовольствием армады военнопленных (а их в городе около восемнадцати тысяч – австрийцы, мадьяры, итальянцы!), формирование стрелкового полка и батареи; машина должна работать – пережевывать по всей губернии власть Советов, чтоб помину от нее не осталось!
Служащие получали назначение, и каждый спешил захватить себе кабинет в двухэтажном доме.
Оставшиеся в наследство от Советов пять легковых и десять грузовых автомобилей управляющий губернией поделил по совести. Для управления взял три легковых и пять грузовых; губернскому комиссару Каргаполову – один легковой и два грузовика, чтобы возить особо важных арестантов и перебрасывать внутри города карательные части; губернской милиции подполковника Коротковского уделил один легковой и три грузовика. Весь запас бензина – под строжайший учет отдела по транспорту.
Чиновников – хоть пруд пруди, а вот где сыскать офицеров?! Ляпунов слышал, что у Деникина и Юденича тысячи бездельничающих офицеров и пятьсот безработных генералов – подумать только?! Хоть бы перебросили их в Сибирь!..
Офицеров и – денег, денег! Пусто в трех банках. Троицкий, созывай всех купцов, именитых граждан,
