этому не готов. Он медлил с ответом, оглядывая толпу, которая все еще не расходилась, полицейских, уводивших преступника. Вокруг бегали и смеялись дети, лаяли собаки, шелестела листва. Все было, как всегда, будто ничего необычного не произошло. Кэсс почему-то напряглась в ожидании ответа Гейба. А он тяжело вздохнул и провел рукой по волосам.
— Я служил детективом в полиции Ньюпорта.
— Значит, дело вовсе не в том, что Эмили дала мне деньги сегодня утром. Все это время, — начала она так тихо, что ему пришлось наклонить голову, чтобы ее услышать, — все это время вы вели официальное расследование. Вы не переставали меня подозревать в том, что я вымогаю у Эмили деньги. Каждое ваше слово, каждый поступок имели одну цель: держать меня под постоянным наблюдением, исключить мои контакты с заговорщиками, усыпить мою бдительность, чтобы поймать меня с поличным вместе с другими членами банды.
Гейб собрался было возразить, но промолчал: какая-то доля истины в обвинениях Кэсс была.
— Вам с самого начала было наплевать и на меня, и на Крудли.
Но на этот вызов Гейб не мог не отреагировать.
— Это неправда.
— Какая же я была идиотка! — Отвернувшись, Кэсс тыльной стороной руки смахнула набежавшие слезы. — Я потеряла все, — прошептала она и пошла прочь.
Гейб схватил ее за локоть, чтобы остановить.
— Я понимаю, что вы обо мне думаете, — начал он.
— Очень сомневаюсь. — Кэсс выдернула руку.
— Я сказал, что отвезу вас в полицейский участок. Там надо будет подписать кое-какие бумаги. Вам выдадут расписку за ваши деньги. Их владелец будет установлен через суд.
Гейб отчеканил каждое слово, как и подобает профессионалу, выполняющему свой долг.
— Мне все равно, — буркнула Кэсс, не останавливаясь, но позволила Гейбу отвести себя к машине.
Они ехали молча всю дорогу до полицейского участка. Глядя в окно, Кэсс попыталась вспомнить все, что произошло с ней за эту неделю. Но она была слишком взволнована. А сидевший рядом человек в мгновение ока превратился в чужого, если не во врага.
В участке Гейб отвел Кэсс в отгороженный стеклянной стенкой отсек, приказал ждать и ушел. Кэсс огляделась. Это был, по-видимому, чей-то кабинет: обшарпанный стол был завален бумагами, стены увешаны дипломами в рамках, на полках вдоль стен лежали и стояли призы и награды, милые сердцу сержанта Натана Уэзерса — это имя было обозначено на медной табличке, прикрепленной к столу.
Кэсс долго сидела в одиночестве, наблюдая через стекло, как приходят и уходят люди. В одном из них она узнала полицейского, задержавшего ее в парке. Он сел за свободный стол и начал отстукивать на пишущей машинке рапорт.
Где же все остальные, и куда подевался Гейб? И где похититель? Почему никто не хочет выслушать ее заявление или прочитать ей ее права? И надо ли ей молчать до того, как она переговорит со своим адвокатом? Впрочем, зачем ей адвокат? Ведь она не совершила никакого преступления.
С каждой минутой становилось все яснее, что похитителя не освободят, какую бы историю ни сочинила Кэсс, чтобы его оправдать. Лейтенант Престон — лейтенант Престон в отставке — уже наверняка рассказал коллегам по департаменту полиции Ньюпорта свою версию происшедшего. Любое высказывание, которое будет противоречить мнению Гейба, может привести к тому, что ее изобличат в сокрытии правды. А это уже будет преступлением. Закрыв глаза, Кэсс прислонилась лбом к прохладному стеклу окна.
Она обернулась на скрип открываемой двери. На пороге стоял Гейб.
— Пойдемте, — приказал он и указал на выход.
Кэсс расправила плечи и попыталась принять независимый вид. Следуя за Гейбом, она мысленно готовила себя к неизбежному допросу. Ты не сделала ничего противозаконного, напомнила она себе в сотый раз. Независимо от того, что думает Гейб или другие полицейские, ты не совершила никакого преступления. Закон не запрещает давать вознаграждение за находку потерявшегося домашнего любимца. Ничего, кроме этого, ты не сделала.
Пройдя несколько коридоров, они вышли на автостоянку за полицейским участком. Яркое солнце все еще отражалось на сверкающих патрульных автомобилях, хотя по ощущению Кэсс уже давно должна была наступить ночь. Гейб подошел к своей машине и открыл перед ней дверцу.
— Садитесь.
— Я не сяду, пока вы не скажете, куда мы поедем.
— Домой. К Эмили. В бакалейную лавку. Куда пожелаете. Я немного устал от этого места.
— Вы хотите сказать, что я свободна?
— А вас и не арестовывали.
— По-моему, я не по своей воле просидела целый день в полиции.
— Вы свидетель преступления, — устало отозвался Гейб. — А также жертва.
— А еще подозреваемый соучастник, не так ли?
— Ситуация оказалась несколько запутанной. Полиция задержала всех, кто, по ее мнению, мог бы помочь в расследовании. Если бы вы стали настаивать на том, чтобы уйти, никто бы вас не остановил.
— Как им повезло, что я об этом не догадывалась.
— Я уверил их, что вы знаете свои права. Если вы захотите подать иск, то это будет ко мне.
— Я никому ничего не собираюсь предъявлять. Но хочу понять, что же все-таки происходит?
— Я хочу отвезти вас домой. Вы сядете в машину?
— Не сяду, пока вы не ответите на мой вопрос. Этого человека арестовали? Где мой кот?
— На первый вопрос ответ — да, на второй — не знаю. Если вы хотите, чтобы я и дальше продолжал объяснять, пожалуйста, сядьте в машину. Я вам все расскажу, но предпочитаю делать это не посередине раскаленной от солнца автостоянки на глазах у всего полицейского участка. Нас могут услышать.
Доводы Гейба убедили Кэсс, и она села в машину. На автостоянке действительно было жарко, и несколько полицейских наблюдали за ними с откровенным любопытством.
— Спасибо, — буркнул Гейб с плохо скрываемым отчаянием. Сев за руль, он поехал по направлению к дому Кэсс.
— Я не буду выдвигать против этого человека обвинения, — заявила Кэсс.
— А вам и не придется. Он уже подписал признание, и окружной прокурор ничего не имеет против согласованного признания вины[5].
Обо всем уже договорено, осталось оформить документы. А Крудли у него нет.
Кэсс получила слишком много информации всего в нескольких словах. Но она уяснила самое главное.
— Что значит, у него нет Крудли?
— Джимми Тэннер, укравший ваши деньги, — мелкий воришка. Его специальность — схватить, что плохо лежит, вырвать сумочку и бежать, украсть что-то из незапертой машины. Ничего крупного, никакого насилия. Он прогуливался в парке в надежде, что какой-нибудь ротозей оставит без присмотра свои вещи. И он его нашел. Вы сидели, уткнувшись в книжку, а рядом лежал, очевидно без присмотра, рюкзак. Мимо такого Джимми никогда не пройдет. К несчастью для него, я его давно знаю, да и почти все офицеры полиции тоже. Увидев, что он схватил деньги, я знал, что Джимми просто воспользовался случаем.
— Значит, не он похитил Крудли?
Гейб покачал головой.
— Джимми не может спланировать даже то, что он будет есть завтра на ужин. У него голова устроена по-другому. А уж подготовить сложную операцию с похищением он никогда бы не смог.
— Так где же мой кот? — Кэсс размышляла вслух, не надеясь получить ответ.
— У тех, кто его действительно похитил.
— Значит, я все еще могу его вернуть, — сказала Кэсс, поразмыслив. И стала лихорадочно придумывать новый план. Она скажет похитителям, что из-за мелкого воришки сорвался их план обмена. Пусть они назначат другой день и другое место. Кэсс посмотрела на Гейба, намереваясь спросить у него, как скоро полиция вернет ей деньги, но побоялась: он был мрачнее тучи.
Гейб оттянул ворот футболки, словно он мешал ему дышать, а потом откашлялся и сказал:
