— Нет, но я хотел узнать от нее, являлась ли к ней на службу после своего отпуска камер-юнгфера Альтан?
— Немка эта? А тебе о ней какая забота? — спросила императрица, и в ее голосе прозвучала недобрая нотка.
В последнее время Бирон все чаще и чаще замечал такие нотки в разговоре императрицы с ним, и они не столько волновали, сколько сердили его.
— Особенной заботы нет! — ответил он. — Мне только странным показалось, что из дворца вашего величества мог заживо пропасть человек.
— А кто именно пропал?.. Эта немка, что ли?..
— Да! Сколько мне известно, она из отпуска не возвратилась.
— Справиться нужно не здесь, а в городе, у тех людей, с которыми она провела время своего отпуска. Ведь она не в первый раз отправилась в такую дальнюю и позднюю поездку. Анна, сколько мне помнится, говорила даже, что эта немка… как ее там звали?., предупреждала ее, что, может быть, и к ночи не вернется.
— Вы сказали «звали», как будто эта камер-юнгфера умерла?.. Ее как звали, так и зовут, если она жива!..
— Я и не собираюсь хоронить ее. Мало ли их при дворе? Одной горничной больше, одной меньше — есть о чем заботиться?..
И опять в голосе императрицы послышалась прежняя недобрая нотка.
Бирон насторожился. В воздухе явно для него повеяло чем-то новым и не особенно отрадным.
— Во всяком случае, я попрошу вас, ваше величество, приказать навести строжайшие справки об исчезнувшей камер-юнгфере ее высочества!
— Но почему ты думаешь, что она окончательно исчезла? Я повторяю тебе, что нужно навести справки у тех, с кем она провела время своего отпуска.
— В Петербурге ее нет: оттуда она положительно уехала!..
— А ты уже позаботился наведением подобных справок?
— Да, ваше величество, я сделал это ввиду ваших личных интересов… Неловко будет предположить, что в ваше царствование могут пропадать живые люди…
— При чем тут мое царствование? И мало ли по твоим личным доносам и домогательствам погибло людей в последние годы? — отпарировала Анна Иоанновна настоятельные требования герцога.
Тот поднял на нее удивленный взгляд и спокойно произнес:
— Как бы то ни было, но я приму меры к тому, чтобы выяснить этот таинственный вопрос.
— Если он так интересует тебя, то принимай эти меры! — пожала она плечами.
— Могу я попросить вас спросить принцессу, не известно ли ей что-нибудь?
— Пожалуй!.. Но я сомневаюсь, чтобы Анна поинтересовалась этим вопросом. Эта немка, сколько мне известно, не пользовалась особенной ее симпатией, — и ударив по обыкновению в ладоши, государыня приказала попросить к ней принцессу.
Анна Леопольдовна вошла бледная и, видимо, не совсем здоровая. Ее болезненный вид поразил даже Бирона.
— Вы больны, ваше высочество? — почтительно осведомился он.
— Не более обыкновенного. Я никогда особенным здоровьем не отличалась.
— Вы изволили советоваться с медиками?
— Они не помогут мне.
— Но ввиду предстоящего брака вашего высочества…
— Я и больна именно от грозящего мне «предстоящего брака», — подчеркнула принцесса и, обращаясь к императрице спросила: — Вы изволили звать меня?
— Да! Я, по настоянию герцога, хотела спросить тебя, неизвестно ли тебе, где находится твоя камер-юнгфера, немка Альтан?
— Вероятно, там, куда она отпросилась у меня, — равнодушно ответила Анна Леопольдовна.
— Она во дворец не возвращалась? — вмешался в разговор Бирон.
— Я, по крайней мере, не видела ее.
— Но что же докладывали вам лица остальной вашей свиты?
— Я никого ни о чем не спрашивала. Отсутствие этой немки не вносит никакого лишения в мою жизнь: я к ней вовсе не привыкла и ровно ничего не имела бы против того, чтобы она вовсе не появлялась более в штате моей личной прислуги.
— Антипатия вашего высочества, вероятно, не простирается до желания гибели лицу, лично при вас состоявшему?
— Ни гибель, ни спасение Регины Альтан не касаются меня — холодно повела принцесса своими узкими, по-детски не сформированными плечами.
— Ваше высочество, вы, вероятно, не ко всем в своей свите относитесь так равнодушно?
— О, конечно, не ко всем! Есть лица, которых я очень люблю, но эта немка к их числу не принадлежала и не принадлежит.
— И вас даже не интересует вопрос о том, какая судьба постигла ее?..
— Нимало… Какое мне дело до ее судьбы? Не лично я выбирала ее, и до ее исчезновения мне нет ни малейшего дела! Это все, что вам, ваше величество, угодно было сказать мне? — обратилась принцесса к Анне Иоанновне.
— Да, все!.. Если ты желаешь, то можешь навести справки.
— О ком? Об этой пропавшей немке? О, для меня, пожалуйста, не беспокойтесь. Ее появление нимало не порадует меня, а исчезновение нимало не огорчает!
Сказав эти слова, Анна Леопольдовна почтительно подошла к руке тетки и, едва ответив на поклон Бирона, вышла из комнаты.
— Принцесса с каждым днем делается все… самостоятельнее и самостоятельнее! — насмешливо заметил Бирон.
— Пора! — холодно проговорила императрица. — Не век же на помочах ходить; довольно и того, что замуж она выходит по чужой воле. Нельзя же во всем вечно ее волю ломать!
— Вы позволите мне во всяком случае принять все нужные меры к выяснению подробностей таинственного исчезновения камеристки ее высочества?
— Ах, ты опять об этой немке? Сделай одолжение, разузнавай все, что хочешь. Да и на что тебе в этом случае мое особое разрешение? Ты, мне кажется, всегда распоряжался вполне самостоятельно.
Бирон удалился сильно взволнованный. В том твердом и властном тоне, каким говорила с ним императрица, он вовсе не узнавал всегда согласной с ним и почти покорной ему Анны Иоанновны. Он чувствовал, что почва начинает колебаться под его ногами…
Вместе с тем и тревога за судьбу красивой камеристки начинала понемногу проникать в его эгоистическое сердце. Он не любил Регины Альтан — нельзя было назвать любовью то чувство, какое он питал к ней, — но во внезапном исчезновении его фаворитки он чувствовал существенный удар, нанесенный его могуществу, а с этим он легко помириться не мог и не хотел.
XXII
СТРАШНОЕ ВИДЕНИЕ
Лето прошло скучно и томительно. Императрица все чаще и чаще недомогала, и Бирон, опасавшийся за горький исход болезни, всеми силами настаивал на скорейшем совершении брака принцессы Анны Леопольдовны с принцем Антоном Ульрихом.
Сама принцесса всячески восставала против этого брака, жених же относился к нему со своим неизменным равнодушием.
С переездом в Петербург было назначено окончательное разрешение вопроса о браке, на котором императрица настаивала под влиянием Бирона еще зимою, но который принцессе всеми силами и
