— Не гавкай, молодой! А то псиной завоняешь… Тут псих с дурдома сбежал. Давай его сюда.
— Марш с объекта! Стрелять буду!
— Это ты зря… Мы ж с милиции. Психа ловим. Голяком сбежал. Его собачка наша задержала. А ты песика прибил… Нехорошо.
— Не приближаться! Стрелять буду на поражение!
— Я и сам пальнуть могу. Вишь какая игрушка… Сдай нам психа и лады!
Часовой залег, выставив автомат. Это был мальчишка лет девятнадцати… Длинная очередь разорвала редеющую ночь. Горячие гильзы брызнули в Еремеева. Он сжался в ожидании ответной пальбы.
— Дундук хлебаный в гроб! — нещадно матерясь, преследователи в камуфляжках полезли под проволоку. К посту бежал караул…
«Господи, хоть где-то служба правится…» — умильно подумал Еремеев, прислушиваясь к гулкому топоту.
— Воронков, чо случилось? — спросил запыхавшийся сержант.
— На объект лезли. С автоматом. И этот вот, — ткнул он стволом в Еремеева, — голяком пробрался.
— Кто такой? — Краснощекий сержант с артиллерийскими эмблемами на углах воротника осветил нарушителя.
— Капитан милиции… Следователь… Уходил от бандитов, — морщась от боли в порезанной и прокушенной ноге объяснил Еремеев. Если бы не кровь на расцарапанных плечах, спине и ноге, сержант не удержался бы от улыбки.
— От вас в город можно позвонить?
— Нет. Только дежурному по части.
— Доложи ему.
Они пришли в кунг,[17] служивший караульной. Сержант поднял трубку полевого аппарата, крутанул ручку магнето.
— Тарыцстаршнат, начальник караула сержант Егоров. Задержали на объекте неизвестного. Говорит, капитан милиции… Есть.
Он передал трубку…
Дальше все было как в пробуждении от страшного сна. В овальных оконцах уютного кунга робко розовел рассвет. Еремеев промыл порез и укусы крепким чаем из солдатского чайника. Ни йода, ни одеколона, ни, разумеется, водки в карауле не оказалось. Нашелся замызганный индивидуальный пакет, он и пошел на перевязку ран. Солдаты отыскали в тряпье драный водительский комбез. В нем Еремеев и встретил подъехавшего на армейском газике лейтенанта-артиллериста, а может, ракетчика. Без особых объяснений двинулись в штаб.
— Где мы хоть находимся?
— На территории полигона, — сухо ответил лейтенант.
— Город-то какой поблизости?
— В штабе узнаете.
Дорога — накатанный проселок — побежала вдоль живописного озера.
— Рыба-то ловится?
— Где? В Сенеже? — откликнулся задремавший было лейтенант. — Ловится.
«Сенеж! Солнечногорск. Полигон курсов «Выстрел». Во куда занесло!» — изумился Еремеев.
В штабе он дозвонился до родного отделения милиции, и начальник подтвердил личность задержанного, но машину в такую даль прислать отказался. Договорились так: до Зеленограда Еремеева подбросят военные, а там встретят свои… Только тут отпустило. Заныла нога. В санчасти обработали наконец рану как положено.
— Уколы от бешенства будем делать? — спросила прапорщик-фельдшер.
— Нет. Нацеди лучше мензурочку для дезинфекции внутренних органов. Стресс надо снять.
Стресс снял… Сидел на штабном дворе в ожидании «газона», глядя, как разворачиваются две заляпанные глиной боевые машины пехоты.
«Господи, как просто, как ясно все. Там — зло, ад, дьявольщина; здесь — добро, защита, свет. Повернуть бы эти БМП да разнести змеиное гнездо в два счета. Люди бы только спасибо сказали. Но попробуй поверни, попробуй докажи, попробуй уничтожь… Тебя же скорее свои уничтожат, чем их истребят. Вот системочка-то. Вот законы-то… Вот завязалось-то, навязалось… Жизнь не сказка. А покажи-ка мне, добрый молодец, свое удостоверение личности, а предъяви-ка ты мне разрешение на меч- кладенец…»
Наиль, бедняга, продержится ли?..
Глава пятая
РУКИ НА КАПОТ!
Настоящим доношу, что согласно Вашему устному распоряжению, мною, майором милиции Тисеватым, был произведен осмотр территории, принадлежащей ТОО «Радон».
Данное товарищество, возглавляемое гражданином Р. Г. Матвеевым, инвалидом с детства, занимает территорию в 1 га, и арендует на ней недостроенные подземные сооружения, ранее предназначавшиеся для запасного командного пункта штаба московского округа ПВО. Я, вместе с моим заместителем по следовательско-розыскной работе, капитаном Боровым, а также командиром батальона дорожно-постовой службы ГАИ майором Охиным, осмотрел подземные помещения, в которых члены ТОО «Радон» выращивают грибы (шампиньоны), а также разводят нутрий для выделки меха. Все животные питаются отходами клинского мясокомбината, что подтверждается имеющимися в наличии документами и опросом обслуживающего персонала. Ничего противозаконного в деятельности ТОО «Радон» не обнаружено…»
— Ч Т Д, что и требовалось доказать, — вздохнул Еремеев, возвращая Махалину копию рапорта. — Либо этот майор Тисеватый пробковый дуб, либо получил на лапу. Не исключены и оба варианта, вместе взятые…
— Успокойся, Олежек! Как говорил одесский парикмахер — «всех не переброишь». Всех не переловишь. И помни, что любой офицер живет только восемь лет: семь — до школы, и год на пенсии. Так что до инфаркта тебе восемь месяцев осталось. Живи и радуйся. Тем паче, что ты яхтой, говорят, обзавелся. Извини за нескромный вопрос, на какие шиши?
— На бабушкино наследство.
— Она у тебя в Монте-Карло с папой Карлой проживает?
— Ага. Из «новых русских»… В последний раз спрашиваю — на дело пойдешь со мной?
— Ты, Олежка, все в Карацупу наиграться не можешь. Тебя на подвиги тянет. Но любая твоя акция против «Радона» — преступная самодеятельность. И отвечать в первую голову будешь ты, а не они.
— Вот это-то самое непостижимое!
— Постижимое. Закон нужно чтить с обеих сторон.
— Можешь добавить: закон суров, но это закон.
— Вот именно.
— Тогда ответь, что первично — действие по утверждению закона или закон по утверждению действия?
— Знаешь, вас в вашем заочном юридическом хренова-то учили праву…
— Зато тебя великолепно научили обвеховывать свой зад.
