лихорадочно блестят, все в порядке, только царапина на щеке, а лекарь смотрит и говорит: не жилец.
– Царапина на щеке? – не понял Хейграст.
– Лекарь видит незримое, – ответил Лукус.
– А я вот что скажу, – вмешался Баюл, очень довольный, что обожаемый им Глупыш вернулся под седалище хозяина. – Если уж ты, белу, так горазд сравнивать Эл-Лиа с больным элбаном. Все правильно, бывает так. Идет человек или там банги по улице, черепица с крыши падает и пробивает ему голову. И нет элбана. А бывает, что болеет он долго, мучительно, тяжело, а потом выкарабкивается. Главное что? Никому не ведомо, что будет завтра. Стараться надо! Вот вы руки чуть не до костей стерли на веслах, а спроси меня раньше, можно ли уйти от пиратской лерры на двух веслах, я бы в лицо рассмеялся.
– Так нас ари спасли! – нахмурился Хейграст.
– До них еще догрести надо было! – поднял палец Баюл. – В книжках банги написано, что, когда звезда смерти появилась в небе Эл-Лиа, многие решили, что никто не убережется. И правда. Ничего страшнее не было. Почти все подгорные залы рухнули. На поверхности элбаны гибли целыми поселениями, но банги гибли поголовно. Огненные вихри поднялись в небо, леса вспыхнули, лава потекла из давно умерших гор, пепел поднялся и закрыл Алатель. Началась большая зима. Вот уже, кажется, смерть во всем обличье. Остатки банги, тех, кого землетрясения наверху застали, расчистили кое-как некоторые залы, пробились к теплым источникам, развели грибы в сырых проходах. Вот, думали, переживем как-нибудь, пока наверху все вымерзнет, а потом будет весь Эл-Айран нашим. Но пригрел Алатель, и опять откуда-то люди, ари, белу, шаи, нари повылезали! Да и Черная смерть!.. Слышал я, что это колдовство другое колдовство победило, да только, случись это сегодня, к какому колдуну бежать? Где они, эти колдуны? Чем сейчас хуже?
– Ты к чему это? – пряча смешок, спросил Хейграст.
– А к тому, – заявил банги. – Не люблю я так. Я когда камень кладу – именно камень и кладу. Если я буду думать, какой мне большой дом сложить надо, у меня руки опустятся. А я думаю об одном камне, затем о другом, а там, глядишь, уже и дом получился!
– А я вовсе не об этом, – усмехнулся Лукус. – Ты, когда дом строишь и о камне думаешь, все-таки в голове держишь, что дом строишь, а не в мостовую булыжники забиваешь… Предчувствие у меня какое-то. Словно среди жаркого дня ветром холодным потянуло. Вот и Заал когда-то сказал, что ветер холодный почувствовал. Знаешь, чем это закончилось?
– Не закончилось это еще, – пробормотал Хейграст и тут же прикрикнул на мальчишку: – Дан! Далеко еще до твоего Лингера. Не забывай оглядываться!
Мальчишка встрепенулся, выпрямился в седле, оглянулся. Оборонная стена отдалилась, темной лентой соединяя горы и замок. Высоко в небе нарезала круги маленькая белая птичка, чтобы, сложив крылья, сорваться вниз со свистом, выровнять полет над поверхностью травы и снова по спирали подниматься в синеву.
– Степной вьюнок! – улыбнулся Лукус, вдруг вскакивая ногами на спину коня и всматриваясь в простор. – Маленький негодник. Судя по всему, уже второе гнездо свил, новую невесту ищет… Впереди пока чисто.
Глава 5
ХРАМ ЭЛА
Леганд поднял Саша с первыми лучами Алателя, повел за собой в крепость, где без особых хлопот выправил подорожную на всех спутников, представив их паломниками в храм Эла. Затем затащил на рынок, долго водил между шатров, мял в руках ткань, ругался, спорил с продавцами на всех возможных языках, пока не приобрел одежду для всех спутников.
– Вот я и понял, зачем понадобился, – засмеялся Саш, когда старик вручил ему внушительный узел.
– Ошибаешься, – вздохнул Леганд. – Тебе нужно пропитаться здешним воздухом, голосами, разговором. В Империи даже на ари говорят по-особенному. Короче, жестче, чем в Салмии. Это маленький приграничный городок, вряд ли здесь наберется более полулиги жителей вместе с гарнизоном крепости, но он похож на подобные городки Империи. Смотри, как выглядят коренные жители, как они разговаривают. Смотри и запоминай.
– Здесь даже банги кажутся мирными, – кивнул Саш в сторону нескольких шатров, где карлики разложили свои изделия. Среди суетливых банги степенно передвигались несколько карлиц, таких же маленьких, но чуть полноватых и довольно милых на вид. За пределами Гранитного города они не прятали лица в платки.
– Банги здесь пока неопасны, но потом многое может измениться, – прищурился с недоброй усмешкой Леганд. – Не простит нам Бракс пощечины.
– К чему нам его прощение? – поежился Саш. – Меня сейчас больше занимают тревога, страх, которым пропитан каждый взгляд и жест этих элбанов.
– Разве ты не помнишь, что сказал Норл у Золотых ворот, – остановился Леганд. – Империя готовится к войне. Значит, и эти элбаны готовятся к войне. Она пройдет по их костям. Большую часть раздробит в пыль. И они знают об этом.
– Леганд, – Саш поймал усталый взгляд старика, – когда ты увидел сломанный меч, у тебя был такой же испуганный вид, как и у этих торговцев.
Леганд нахмурился, помрачнел, растер веки тонкими, сухими пальцами, вздохнул.
– Не могу объяснить собственных ощущений. Веришь ли, на мгновение почувствовал тонкий поводок, уходящий во тьму. И из этой темноты кто-то тянет меня, тебя, нас всех, чтобы заставить пройти именно так, как нужно… этому неизвестному. Начиная с Мерсилванда наш путь – это цепь вынужденных шагов. Твоя болезнь, поворот к Белому ущелью. Колдовской двор, радды и путь через тоннель. Обрушенный тоннель, Южный провал, шеган и прорыв в подземную речку… Как Йокка сумела пробиться через локоть камня – ни я, ни она сама до сих пор не можем понять. Опять же сломанный меч. Или ты думаешь, что Ангес, отламывая алмаз Дэзз от рукояти сломанного меча и отдавая его в оплату за проход через Гранитный город, не подчинялся этому невидимому поводку? Все это не выходит у меня из головы. Пока объяснение получается только одно.
– Какое же?
– Этот неизвестный, пусть даже им может оказаться всего лишь правитель судьбы случай или сама судьба, очень спешит. Нет короче пути до храма, чем тот, которым прошли мы.
– А может быть, это не случай, не судьба, а всего лишь наша удача?
– Удача – это и есть судьба, – позволил себе улыбнуться Леганд. – Точнее, судьба в те редкие дни, когда у нее все спорится и получается. Однако я хотел бы узнать, что тебя так рассмешило.
– Красные столпы!
Саш, улыбаясь, протянул руку в сторону фигур банги, вырубленных из могучих красных утесов и словно сжавших своими плечами и две проездные башни, и водопад, низвергающийся в озеро. Отсюда со стороны торговых рядов он казался вовсе не таким уж высоким. Обрывки истерзанного моста все еще болтались в его струях. Поежившись, Саш вспомнил вчерашний полет до водяной глади.
– Действительно, – усмехнулся Леганд. – А я вот уже привык. Все-таки не меньше половины проблем банги в том, что они больше обращают внимания на свой рост, чем все остальные элбаны. Отсюда и глупости, которые они порой совершают. Когда-то это были две прекрасные величественные скалы. Красными воротами называли вход в ущелье. А теперь же превратились в статуи карликов, пусть и возвышающихся над крепостными башнями. Гляди-ка – Ангес! Вот кого ничто не берет!
Саш обернулся. Откусывая от большой лепешки и прихлебывая из глиняного кувшина, между рядов двигался священник. На его плече висел туго набитый мешок.
– Что прикупил? – поинтересовался Леганд.
– Еды, конечно, – вздохнул Ангес. – Еда для меня как лекарство – успокаивает сердцебиение, сглаживает мысли, снимает головную боль. Алатель едва поднялся, но, если выедем после завтрака, к полудню будем у храма. Братию опять же надо угостить. Конечно, возле храма рынок богаче этого, но там уж будет не до покупок. Надо проникаться благоговением и торжественностью. Да и цены у храма кусаются не в пример здешним. Поверь мне, Леганд, ото всех испытаний, особенно от сплава по ледяной речке, я испытал основательную встряску. Более того, некоторые вещи, совершенные мною же, кажутся мне невозможными. Когда я метнул этот крюк с цепью на мост, не меньше полуварма свирепых карликов обернулись ко мне и выстрелили из своих луков. Много раз я искренне считал, что в минуту крайней
