эскадру. Четыре её подводные лодки Б-36, Б-59, Б-130 и Б-4 - под флагом капитана 1-го ранга Виталия Агафонова отправились из Полярного в Саргассово море. Это была самая настоящая авантюра, вызванная обстоятельствами почти что военного времени: направить подводные лодки, приспособленные к условиям Арктики, в жаркие тропические моря.
Шли в неведомое... Напрягало нервы и то, что впервые подводники брали с собой в дальний поход торпеды с ядерными зарядами - по одной на каждую лодку. Тогда, в 62-м, их бросили под американские авианосцы, как в 41-м бросали пехоту - их отцов - под немецкие танки. Вдумайтесь в этот расклад: на каждую агафоновскую подводную лодку приходилось по противолодочному авианосцу (40 самолетов и вертолетов) и свыше 50 кораблей, оснащенных изощренной поисковой электроникой. И это не говоря уже о том, что поле брани освещалось гидроакустической системой СОСУС. За всю историю мирового подводного флота никому и никогда не приходилось действовать во враждебных водах против такой армады противолодочных сил! Тем не менее 'великолепная четверка' бросила вызов большей части американского флота и вела свою безнадежную игру умело и дерзко. А Б-4 под командованием капитана 2-го ранга Рюрика Кетова и вовсе сумела уйти от превосходящих сил неподнятой. Это ли не мировой рекорд неуловимости и подводницкого мастерства?
Еще гросс-адмирал Дениц называл Полярный 'осиным гнездом советских подводников'. Не лучшего мнения были о нем и натовские адмиралы. В западной прессе нас называли 'русскими пиратами', хотя ни одного корабля мы не потопили.
Мы тоже не стеснялись в выражениях своих чувств к 'вероятному противнику'. В рубке дежурного по эскадре висел график пролета американских разведывательных спутников. Они вели фотосъемку нашей базы из космоса. Матросы, изучив график, стали выкладывать на причале из свежих досок коротенькое слово из трех букв, на что уходило всего семь досок и один короткий обрезок. Слово это появлялось за несколько минут до подлета очередного спутника-шпиона. То был персональный привет от подводников Четвертой эскадры Пентагону. Оценили ли там стихийный юмор советских подводников - неизвестно, но родное начальство, спотыкаясь о разложенные доски - 'убрать к чертовой матери!', совершенно не догадывалось о нештатном 'канале космической связи'.
'Такая смерть, что не собрать костей...'
Впрочем, Эскадра не только демонстрировала свой флаг в горячих районах планеты. По данным гравиметрической разведки, которую провели подводники Эскадры, был осуществлен полет в космос первого человека с планеты Земля. Именно для этой цели в сверхдальний поход ещё в 1958 году были отправлена из Арктики в Антарктиду дизельная подводная лодка Б-82 под командованием капитана 2-го ранга Геннадия Швецова (второй командир И. Гуляев). 135 суток длилось это единственное в своем роде плавание, достойное жюльверновской фантазии: через два полярных круга - Северный и Южный, через экватор - от белых медведей к пингвинам. Потом Юрий Гагарин приедет на Север к подводникам и скажет им: 'Ваши подводные лодки так похожи на космические корабли...'
С теми же - научными задачами выходили за экватор к берегам Южной Америки подводные лодки Б- 80 (командир капитан 2-го ранга Н. Рензаев) и Б-75 (командир капитан 2-го ранга М. Мальков). А подводная лодка Б-73, переименованная в 'Лиру', и вовсе стала кораблем науки. Неоднородность гравитационного и геомагнитного поля Земли существенно сказывалась на точности полета ракет. Надо было создавать абсолютно новые карты нашей планеты - геомагнитные. Считалось, что погруженная подводная лодка идеальная 'платформа' для изучения этой невидимой глазу ипостаси. Вот тогда-то, за три года до первого старта 'Востока' с человеком на борту, и отправились в океаны подводные лодки из Полярного и с Камчатки. В их отсеках среди военных моряков находились и геофизики, которые через каждые 90 миль замеряли магнитное поле Земли, составляли уникальную геомагнитную карту.
Космонавты охотно приезжали к подводникам в Полярный: лазали по отсекам, парились в сауне и поднимали чарку за содружество тех, кто пашет космос и гидрокосмос.
Из всех советских подводных лодок первой в Атлантический океан вышла лодка Четвертой эскадры. Это случилось в 1957 году (заметим, спустя ровно сорок лет после того, как в Атлантике побывала русская подводная лодка 'Святой Георгий'). Б-77 под командованием капитана 3-го ранга Аркадия Михайловского совершила поход в Северную Атлантику на полную автономность. Она же первой в истории отечественного подводного флота пересекла экватор. Именно Б-77 проложила тот великий путь, которым потом пойдут бригады и дивизии подводных лодок Северного флота.
Осваивались тропики, осваивались и льды, точнее, подледное пространство. Подводная лодка С-347 под командованием капитан-лейтенанта Владимира Чернавина (будущего главкома ВМФ СССР и РФ) ушла под лед на полный радиус подводного хода. Рекорд пребывания подо льдом они установили, поставив на карту свои жизни. Переменившийся ветер вызвал подвижку ледяных полей, которые накрыли расчетную точку всплытия. Ценой невероятных усилий экипаж 'эски' сумел выйти на чистую воду и вернуться в родной Полярный.
Подводные лодки Четвертой эскадры первыми испытали силу ядерного подводного удара. Контр- адмирал Иван Паргамон: 'Моя подлодка С-19 находилась на якорных бочках в надводном положении на расстоянии 1400 м от эпицентра... Мне 'посчастливилось' увидеть жуткое зрелище, наблюдая в специальные оптические устройства, защищенные от светового излучения разорвавшейся бомбы. На глазах вырастал огненный купол грибовидного облака. В его районе взметнулись вверх раскаленные горящие обломки корабля-смертника...'
Такая смерть, что не собрать костей.
Такая жизнь, где ничего не светит...
Эту горькую песню написали о 'Курске'. Но сорока годами раньше Эскадра и Полярный пережили подобную трагедию, которая разыгралась прямо в Екатерининской гавани: на подводной лодке Б-37 рванул весь боезапас торпед. Чудовищный взрыв потряс подплав и город. Подводная лодка готовилась к боевой службе в Карибском море. Причины взрыва не ясны до сих пор. А страна, упоенно строившая коммунизм, так и не узнала о мгновенной гибели двух подводных лодок и ста двадцати двух человек.
Мы жили на улицах Лунина, Колышкина, Видяева, Гаджиева, названных именами тех, кто не вернулся в Полярный из боевых походов. Мы жили в их домах и казармах, мы уходили в моря от их причалов, мы учились тушить пожары и заделывать пробоины на их уцелевших и устаревших подлодках. Четвертая эскадра унаследовала их боевые ордена на своем знаменном флаге Красного Знамени и Ушакова 1-й степени. Мы дышали их воздухом через люки своих подлодок, мы определялись по одним и тем же ориентирам. И нам не надо было толковать о традициях и преемственности поколений. Ведь боевую тревогу, сыгранную в 1941 году, нам отменили лишь в 1991-м. В грохоте и лязге бешеного подводного конвейера, каким была все эти годы Четвертая эскадра, мы иногда замечали тихих пожилых женщин, которые время от времени появлялись в Полярном и так же незаметно исчезали. То были вдовы тех самых героев-подводников, чьи имена значились на наших уличных табличках, - вдовы Федора Видяева, Ивана Гандюхина, Магомеда Гаджиева. Украдкой крестились на бывшую церковь Николы Морского, перестроенную в штаб тыла эскадры. У их мужей не было могил, они остались в глубинах Баренцева моря, вот и навещали они их там, откуда они ушли навсегда.
Дух отчаянного ухарства, гусарского небрежения к смерти к огромным пространствам, к океанским безднам и всем невзгодам жил на Четвертой эскадре.
Подводная лодка возвращается домой после 18-месячной боевой службы. Вторую новогоднюю ночь экипаж встречает в море. Тоска... В Гибралтарском проливе командир вызывает на мостик гармониста, его привязывают к перископу - чтоб повыше и послышнее. Матрос растягивает меха, и удалая песнь с залихватскими переборами несется от Европы до Африки. Подходит испанский фрегат, наводит на лодку прожектор. А, русские идут... И в сторону.
Принцесса сделала свой выбор
Теперь, изредка собираясь вместе, они и сами в это почти не верят: неужели это мы так плавали? Неужели это мы избороздили все океаны планеты?
Неужели это мы были так молоды и дерзки?
Теперь от этого былого величия не осталось следа даже в музеях родного Полярного. Лишь былой 'вероятный противник' оценил нечеловеческий ратный труд Эскадры. И поставил на прикол наши 'фокстроты' в Англии и Америке, в Германии и Австралии - себе на память.
Право, вероятный противник уважает российских подводников больше, чем собственное начальство.
