в его словах. – Понимаешь, в кают-компании был накрыт стол… Они прощались. Они пели…
Потом погибших уложили в гробы, и СДК с приспущенным флагом двинулся в Полярный, в бухту Оленью.
Когда тела экипажа С-80 были преданы земле, точнее, вечной мерзлоте Оленьей Губы, кадровики совершили свой ритуал – в комнате для сжигания секретных бумаг предали огню удостоверения личности офицеров и мичманов погибшей лодки.
На капитана 1-го ранга Бабашина легла еще одна нелегкая обязанность: рассылать родственникам погибших подводников их личные вещи. Было куплено 78 одинаковых чемоданов, в каждый положили по новенькому тельнику, бескозырке… У кого сохранились часы – положили и их. Перетрясли баталерки, нашли письма, книги, фотоаппарат. И поехали по всему Союзу фибровые гробы с «грузом 200».
Прошло 36 лет. Не Бог весть какая древность. Но за это время на флоте сменилось не одно поколение, так что узнать что-либо о погибших чрезвычайно трудно. Лишь отрывочные сведения от тех, кто когда-то сам служил на С-80 или дружил с кем-то из экипажа. Вот что рассказал о капитан-лейтенанте Викторе Черничко его сослуживец капитан 1-го ранга в отставке Бабашин:
– В памяти остался как весельчак, гитарист, лыжник, боксер. Нос, как у всех боксеров, был слегка кривоват, но это даже ему шло… Успеху у женщин эта его «особинка» не мешала. А вообще-то, был добрый семьянин, отец двоих детей. Заядлый лыжник. Иной раз прибегал прямо к подъему флага, сбрасывал лыжи – и в строй.
Высококлассный ракетчик, выпускник Севастопольского военно-морского училища имени Нахимова. Он уже получил назначение на большую ракетную лодку 651-го проекта. Мог и не ходить в море, но взялся подготовить своего преемника – командира ракетной группы Колю Бонадыкова. «Последний раз, – говорил, – схожу, и все».
Точные обстоятельства гибели С-80 не установлены и по сю пору. Есть лишь версии, более или менее убедительные.
С-80 относилась к классу средних дизельных торпедных подлодок. Но в отличие от других (лодок 613- го проекта было построено свыше двухсот) она могла нести и две крылатые ракеты, расположенные в герметичных контейнерах за рубкой. По сути дела, была испытательной платформой для нового морского оружия.
Была и еще одна техническая особенность, возможно, сыгравшая роковую роль.
– Шахта РДП (труба для подачи воздуха к дизелям с перископной глубины. – Н.Ч.) на С-80 была шире, чем на других «эсках», – говорит моряк-подводник старший мичман В. Казанов. – В тот день море штормило и был хороший морозец. Волна, как видно, захлестывала шахту, и на верхней крышке намерз лед. Лодка пошла на глубину, а крышка не закрылась… Вода рванула в пятый отсек, где два моряка пытались уберечь корабль от катастрофы. Мы их там и нашли…
А вот выводы Сергея Минченко:
– Положение вертикального руля С-80 – 20 градусов на левый борт – говорит о том, что подводная лодка вынуждена была резко отвернуть, чтобы избежать столкновения. Никаких скал и рифов в районе плавания не было. Скорее всего, лодка пыталась разойтись с неизвестным судном…
Что же это за «неизвестное судно», которое неожиданно оказалось в полигоне боевой подготовки? Никаких советских кораблей, рыболовецких траулеров там в тот день не было. Это подтверждают все оперативные службы. Но если вспомнить, как часто появлялись и появляются поныне в прибрежных водах Кольского полуострова иностранные подводные лодки, нетрудно предположить, что командир С-80 увидел в перископ корабль-разведчик, шедший без отличительных огней и потому особенно малозаметный в полярную ночь да еще в слабосильную оптику. Вполне понятен интерес морской разведки НАТО к необычной подводной лодке с ракетными контейнерами. Итак, у С-80 не было прямого столкновения с неизвестным кораблем, но был опасный маневр, вызванный появлением этого корабля в запретном районе. Маневр, который в силу случайности стал роковым.
Важно отметить, что С-80 – не жертва чьей-то оплошности, а боевая потеря, понесенная флотом в ходе самой тихой из войн, но отнюдь не бескровной – подводной охоты в океане.
Последнюю точку над «i» в моем расследовании трагедии С-80 поставил ее бывший старпом, переведенный за несколько лет до гибели субмарины на другой корабль, а ныне вице-адмирал запаса Евгений Чернов:
– Лодки не должны тонуть, как вы понимаете, при срочном погружении из-под РДП даже при обмерзании поплавкового клапана. В любом случае подача воздуха к дизелям из атмосферы перекрывается мощной захлопкой. Как только С-80 стала уходить на глубину, матрос-моторист бросился перекрывать воздушную магистраль, из которой била вода. Он отжимал рычаг захлопки вправо, а надо было – влево. Парень жал с такой силой, что согнул шток. Он был уверен, что перекрывает, на самом же деле открывал по максимуму. В чем дело? В пустяке. Матрос этот был прикомандирован с другой лодки, где воздушная магистраль перекрывалась не влево, а поворотом рукоятки вправо. Матрос не знал этой особенности. Выходит, виновен в гибели С-80 тот, кто не успел или забыл предупредить его об этом. Кто? Командир отделения? Старшина команды? Командир группы? Инженер-механик? Кому легче от того, что вина за катастрофу распределилась по этой цепочке? Тем более что подобных «чужаков» на лодке было семь человек, не считая офицеров-дублеров.
Порочная практика прикомандирования специалистов с других кораблей за несколько часов до выхода субмарины в море, увы, существует и поныне, несмотря на инструкции. Нечто подобное произошло на атомной подводной лодке К-429 в 1983 году – там были прикомандированы 47 человек из 87 по штату. Но это уже другая история.
Москва – Санкт-Петербург – Полярный
'Совершенно секретно', 1997, №6 (97), с.23.
Олег Химаныч
С–80. АВТОНОМКА МЕРТВЫХ.
Подводная катастрофа в Баренцевом море за 39 лет до трагедии «Курска»
Приказ – нарушить устав
19 августа на борт «Алтая» прибыл первый заместитель командующего Северным флотом вице- адмирал А.И.Петелин. После ознакомления с результатами осмотра лодки Александр Иванович решил лично спуститься в наблюдательной камере к лежащей на грунте С-80. Однако в связи с этим сложилась конфликтная ситуация…
Спуск в камере разрешался только специально подготовленным водолазам. Петелин таковым не являлся, более того – вообще не имел допуска к любому из видов подводных работ. К тому же, никто не гарантировал безопасность погружения из-за рыболовной сети, вертикально стоящей на корпусе подлодки. Об этом и сказал вице-адмиралу руководитель работ по обследованию капитан 1 ранга С.В. Минченко. Несколько забегая вперед, скажу – именно этому офицеру принадлежит особая заслуга в подъеме на поверхность погибшей С-80. А пока, по свидетельству очевидцев, заместитель командующего флотом выслушал доводы Сергея Владимировича с крайним неудовольствием. Как старший и по званию, и по должности, он приказал готовить камеру к спуску… Эта «неуставная» требовательность вице-адмирала объяснялась тем, что доклады операторов о положении выдвижных устройств и рубочного люка подлодки отличались противоречивостью, и Петелин счел, что ему, опытному подводнику, будет легче разобраться. Еще, как рассказывал мне в свое время контр-адмирал В.Л. Березовский, у Александра Ивановича была своя версия гибели С-80, и он хотел лично удостовериться в ее правильности…
Но все это, конечно же, не в порядке оправдания – капитан 1 ранга Минченко действовал по уставу, и был совершенно прав. А потому потребовал от флагманских специалистов бригады аварийно- спасательной службы, чтобы те проверили подготовленность А.И.Петелина и приняли у вице-адмирала
