проскакивания в наш мир следом за вызываемым из плена чародеем демонов-прилипал, только и ждущих лазейку для бесплатного трансгресстура в мир людей. Я записала основные методики в телефон, чтобы не тратить деньги…
— Я посоветовалась с тетушками, — с ходу заявила Акиса, неожиданно материализовавшись рядом с нами. — Наш грех будет не так велик, если мы возьмем Коран в переводе!
— Точно, на русском его можно будет даже читать, — обрадовалась я.
— А сработает? Вряд ли Врата, которые мы будем открывать, запечатывали, читая Коран по-русски, — засомневался мой любимый. — Хотя… вот и проверим.
— Да, о мои медлительные друзья, что же нам еще ждать? Каждый час Яман-бабы в темнице отнимает у меня год жизни! Мы сегодня же покончим с его пленом.
— Правильно, зачем тянуть, — согласилась я дрогнувшим голосом. Миша кивнул с решительной улыбкой. Его рука обняла меня за плечи, и я сразу успокоилась…
Мы вышли из магазина, купив Коран на русском. А по дороге еще зашли в «Красное и белое» за вином.
— Вино нужно брать, конечно, красное. Но какое используется обычно в таких случаях? — Я посмотрела на Акису. — Сухое, полусухое, полусладкое, крепленое или вообще десертное?
— Ай, откуда мне знать? Но, думаю, это неважно.
— Ты точно уверена?
— Тебе лишь бы спорить, о недоверчивейшая!
— А если из-за неправильного состава или недостаточной выдержки вина все наше предприятие вылетит в трубу или вызовет непредвиденные ужасные последствия?
— Думаю, настоящее значение имеет только заклинание, — примирил нас Миша.
Подумав, я решилась на выдержанный «Кагор». Вино все-таки церковное, то есть нечисть гарантированно не пройдет! Акиса принципиально не вмешивалась, а лишь высокомерно оглядывала батареи бутылок, стараясь не задеть нечаянно какую-нибудь из них. Она как будто забыла, как сама поглощала мартини в совершенно неумеренных для честной мусульманки количествах. И если уж на то пошло, так ей по шариату даже пиво дегустировать нельзя!
— Ай, берите что-нибудь поскорей, и уйдем из этой лавки напитков греха, — сурово изрекла Акиса, прижимая к груди Коран. Продавцы косились на нее с понятным неодобрением, еще бы, проповеди о вреде пьянства читать начала…
Ближе к дому, новые проблемы. Опять надо было что-то врать бабушке, чтобы смыться на стройплощадку поближе к полуночи. Другое время мы даже не рассматривали. Ведь полночь считается самым подходящим временем для совершения магических обрядов, зачем нарушать тысячелетние традиции с нашим нулевым опытом в этих делах. Говорят, в этот час грань между мирами утончается, и Врата открываются без скрипа. Так написано во всех оккультных книжках. Хотя прямые адреса этих самых Врат не указывает, разумеется, никто…
Бабушке пришлось сказать, что идем на ночную дискотеку в Клуб милиции. Миша зашел за нами, поэтому мы были отпущены без проблем. Бабуля будет меньше волноваться, Миша ей нравится. Она говорила, что в нем есть надежность, которой не хватает современным молодым людям. Хотя вначале подозревала его в нетрадиционной ориентации из-за того, что он носил облегающие джинсы…
— Яман-баба должен будет где-то прятаться, а мне сослуживец оставил ключи от квартиры, уехал в служебную командировку и просил время от времени заходить проверять, все ли там в порядке. Это недалеко от Белой мечети, вот я и подумал, что там его никто искать не будет, пока он восстановит силы.
Акиса без слов низко поклонилась моему любимому.
На место мы пришли заранее, конечно, не так, как вчера, но тем не менее до полуночи оставался еще час. Час на подготовку всей операции…
Мне вдруг стало страшно, интуиция, что ли. Хотя она у меня еще ни разу в цель не попадала, заставляя паниковать, когда ничего не происходило. Но кто знает, может сейчас впервые она трубит тревогу по поводу.
— Вы не боитесь? А вдруг не получится? Или получится ужас что?!
Миша ласково и ободряюще меня обнял. Акиса махнула рукой вместо ответа и исчезла, нервничает, как и я. Всех нас сейчас волновал предстоящий магический акт по вытаскиванию Яман-бабы из Черного Ирема.
И тут мне стало кристально ясно, что нас с Мишей уже не двое. Нет, нет, я не поняла вдруг, что беременна… Уф, мы же только целовались! Просто перед нами появилось еще одно действующее лицо. Ростом и шкодливой мордашкой существо напоминало ребенка, но ничего детского в нем не было, наоборот. На этот раз он был не просто в каске, а еще и в респираторе. Не кто иной, как наш недавний знакомец, шайтан!
Он боком подковылял поближе, взгляд у него был такой же гадливый, как и вчера…
— Сапсем силожно нам стало на этай ситройке, — начал он с ходу, без теплых слов приветствия.,- Таджиков памэняли на русский биригада. Теперь мы по нощам бум работать, сатараемся разрушить то, что они за дэнь пастороили. Динем никаких сил нету. Они весь день матом ругаются, и от этого русскаго духа мы не можьим работать дажьи в противгазах. Покажьишь таджику хвост из-за тазика с раствором, он работу бирасает и весь день молица, паэтому и ушли, боялись нас. А русский наступит на хвост рэзиновым сапагом да ище пакрутит кабылуком, читобы пасильнее впэчатать тэвой бедный хвост в фундаминт! После такого все настроение прападает вэредить. Дуешь на хвост и пылачишь… Будим бэригады минять с чиртями из собора Покрова, там рэмонт они «помогают» дэлать, купола золотить. Хи-хи, э… только мазутом! Чиртей таджики не бояца. Они от нас туда перешли. И чиртям, как и нам, пилохо пэриходится, норму не выполняют. А нам бы сейчас хоть кладку пицарапать, ух, как это пэриятно-о…
Какой же он все-таки поганец, но ведь увлекательно хвастает, хоть всю ночь слушай. Я успокаивающе погладила Мишу по спине, глазами и улыбкой давая понять, что это наш вчерашний болтун. А шайтан продолжал без перехода:
— Белый мещеть уж пятнадцать лэт атстраивают, никак не законщат, эт нащ работа, нащальство нам за эт награды дал. Вот мидаль «За больщой вред религиозным объектам», ношу под спецовком. Сматри, на!
Он раскрыл отворот заляпанной цементом с мазутными пятнами рабочей курточки и с гордостью продемонстрировал на тощей шерстяной груди маленькую круглую медаль.
— Красивая, — чисто из вежливости сдержанно заметила я, думая, каков наглец, и одновременно пытаясь перебороть в себе сострадание к этому жалкому существу, ведь вызывание сочувствия к себе это тоже их дьявольское искушение.
— У нас еще полчаса. Надо отделаться от этого паразита, он может помешать, — сказал Миша, сощурив глаза на шайтана. — И вообще, не нравится он мне. Послать его матом?
— Никогда не ругайся при мне! И шайтанчика не трогай, он довольно милый и лично тебе ничего плохого не сделал.
Шайтан сделал вид, что речь не о нем, он уже занялся делом — с усилием стукал копытцем по кирпичной стене мечети, явно в надежде выбить кирпичик.
— Ты уверена? Это же его цель — закрасться тебе в сердце и помочь там своему господину в борьбе с Богом, — гнул свое Миша.
— Ну вот еще! Хватит наводить на него поклепы. Как удобно, когда все свои грехи можно свалить на шайтана!
— А что, разве это не он? Вот он уже заговорил через тебя. И хочет поссорить нас. Кажется, у него получается. Поздравляю, приятель, а ты профессионал в своем деле!
— Что за чушь?! — воскликнула я, притопнув ногой.
Шайтан не выдержал, бросил бесплодные попытки разрушить стену, видимо, кладка ложилась с молитвами, и обиженно обернулся:
— Да эт не я! Эт ее лищний демон!
— Вот именно что лишний.
— Он имел в виду личный! — не сразу поняла я, — Что-о? О чем ты? Нет у меня никакого демона!
