– Даже глупая книга приносит наслаждение, когда я впервые раскрываю ее. Впрочем, здесь главное отличие книги от женщины: чем книга умнее, тем больше она меня влечет, а красота обложки не имеет для меня значения.
– А в женщинах, значит, ты ценишь только обложку.
– Поначалу, конечно, но к красоте быстро привыкаешь, перестаешь ее замечать, и если женщина не очень умна, то глупость побеждает ее красоту. От такой женщины бежишь сломя голову.
– Да у тебя целая философия, вполне оправдывающая образ жизни, который так не нравится твоей маме. Прямо-таки новый Дон Жуан.
– Я? Ни в коем случае. Никогда никого не соблазнял, не добивался, мужей-командоров не убивал.
– Вот я и говорю, что новый Дон Жуан, а еще лучше – Казанова. Тот не прикладывал никаких усилий, чтобы завоевывать женщин. В его времена такое могли позволить себе только исключительные экземпляры, зато в наше время мужчинам нет необходимости самозабвенно добиваться женщин, как они это делали в прошлые века. Теперь вы избалованы своей малочисленностью и жуткой конкурентной борьбой, развернувшейся вокруг вас.
– Да, борьба идет нешуточная. По себе знаю.
– Только не надо думать, что ты такой исключительный и за тебя ведутся кровопролитные битвы. Борются за любого, кто может называться мужчиной. Куда-то постепенно вы пропадаете. У нас, в Америке, женщин, достигших брачного возраста, на восемь миллионов больше, чем мужчин. В России, я думаю, картина не лучше.
– Судя по тому, что на телевидении работают практически одни женщины, мне кажется, ты права. Хотя я как-то не задумывался об этом.
– Ну да, ставил книжки, а заодно и женщин на полки: вдруг когда пригодятся, а пока пусть подождут. Читательский спрос падает. Читатели и мужчины вымирают, как мамонты.
– Их просто рождается меньше.
– Так вот, чтобы их рождалось больше, нам и надо объединить наши усилия.
– Это уже становится интересным. Правда, у меня уже есть дети, но почему бы и нет...
– У меня тоже есть ребенок, а у тебя помимо законных, наверное, полно побочных детей.
– Кого нет, того нет.
– Откуда такая уверенность? Возможно, стоят где-то по полочкам книги, ставшие мамами с маленькими детишками.
– Я бы знал. Они бы не стали держать это в тайне. Отличный способ заарканить мужчину.
– Не всегда. Впрочем, – спохватилась Люси, – мне трудно судить, я не сталкивалась с подобными ситуациями.
– Ну и прекрасно. Так я готов. К тебе или ко мне?
– Мы можем это сделать и здесь.
– Здесь? Это для меня, наверное, слишком смело. Но если ты настаиваешь... – Вольнов немного растерялся.
– Андрей, ты что, серьезно думаешь, что я тебе делаю гнусное предложение, и прямо здесь? Успокойся, здесь мы подпишем с тобой контракт, о котором договорились еще на Бали. Надеюсь, ты не забыл своего обещания.
– Напомни, пожалуйста, – заерзал Вольнов.
– Ты сказал, что мечтаешь о сотрудничестве со мной и подпишешь любой предложенный мной договор, рассмотришь все мои проекты.
– Прямо так и сказал?
– Представь себе, а ты разве этого не помнишь?
– В общих чертах что-то припоминаю. А вот о том, что, если я подпишу этот контракт, в стране будет больше мальчиков рождаться, мы не договаривались.
– Договоримся. Один из моих проектов – для семейного просмотра. О счастье. О семейном счастье. Кстати сказать, твой любимый Блок к тридцати годам часто вспоминал фразу Шатобриана, которую любил цитировать и Пушкин: «Счастье существует лишь на проторенных путях». Они все мечтали о простом семейном счастье в обыденной жизни. Все нововведения в этой области приводят человека к одиночеству.
– Слушай, замучила ты меня своими знаниями, полученными в Колумбийском университете. Давай лучше поедим, а то все уже остыло.
– А я боялась, что мне их не хватит. Когда готовилась ехать в Россию, специально читала то, что пропустила во время учебы. Думала, здесь живут такие духовные люди, они говорят о литературе, о судьбах мира. Надо поднабраться умных цитат.
– Это тебе удалось. – Вольнов, все время отвлекавшийся от своего стейка, решил все же подкрепиться и, возможно, взять небольшой тайм-аут. Напоминание о договоре, который он, оказывается, обещал подписать, его немного насторожило. Вольнов стал тщательно отрезать каждый кусочек, еще более тщательно пережевывать, что давало возможность говорить медленно и делать большие паузы. – Конечно, страна у нас духовная, но, знаешь, если ты будешь руководствоваться этими своими представлениями о России и в бизнесе, то боюсь, что рейтинга не будет. Люди устали от наставлений, нотаций, они хотят отдыхать и развлекаться. Жизнь трудная. Не все могут позволить себе сидеть в таком ресторане с шикарной женщиной. Здесь все это воспринимается мило. Признаюсь, давно, общаясь с красивой женщиной, я себя не чувствовал как на коллоквиуме. Все время боюсь обнаружить незнание по какому-нибудь вопросу.
– Неужели ты думаешь, что я не изучила рынок? – Наблюдая за Вольновым, она тоже решила слегка поклевать заказанные овощи. Еда помогала избегать шероховатостей и напряженности в разговоре. – Знаю я спрос, и мои проекты будут этому спросу соответствовать. Кстати, дарю идею до подписания договора, чтобы ты мне поверил.
Она сделала паузу, как бы увлекшись поеданием цветной капусты, выжидая вопроса от Вольнова, который, наконец, был вынужден его задать:
– Что за подарок? Надеюсь, не мина замедленного действия.
– Как посмотреть. На вашем канале нет сериалов. Это большое упущение. Я сериалами не занимаюсь, но идею могу предложить. О жизни стриптиз-клуба. Страсти, ревность, любовь, измены, и все – топлес. У нас такое возможно только на кабельных каналах, у вас возможностей больше. Такой сериал будет пользоваться успехом, рынок еще не насытился таким продуктом.
– Топлес, говоришь. Из огня да в полымя. Но... это, пожалуй, действительно может быть интересно. Даришь?
– Дарю. В качестве бонуса за подписание контракта.
– А в чем фокус?
– В том, что больше ты ни с кем из моих соотечественников уже не будешь иметь дело. Только со мной. Денежные вопросы оформляем отдельными соглашениями по каждому конкретному проекту. Сейчас мы подписываем договор о намерениях на год. Если сработаемся, продлим, насколько захотим. Год, чтобы понять друг друга.
– Монополизируешь мой канал?
– Скорее тебя, и всего лишь на один год.
– Что ж, – Вольнов многозначительно улыбнулся, – не возражаю. Я и так не собирался иметь никаких дел с твоими соотечественниками. У меня нет комплекса неполноценности при взгляде на Америку. Я не считаю, что там все идеально, а у нас все плохо, скорее наоборот. Для меня, во всяком случае. Но ты – другое дело. Что ни говори и как ни хорохорься, ты – наша, хоть и строишь из себя деловую американку.
– Вот и отлично, – улыбнулась в ответ Люси. – Кстати, вон за тем дальним столиком, – Люси показала в конец зала, где два молодых человека пили кофе, – сидят мои юристы, которые все подготовили и сейчас покажут тебе контракт и ответят на все твои вопросы.
– В принципе ты на все вопросы уже ответила...
Люси знаком подозвала молодых людей, явно ожидавших ее сигнала. Они мигом сорвались с места. Бумаги были наготове. Вольнов с тоской посмотрел на довольно пухлый контракт, насчитывающий страниц
