Прошла сталинская эпоха, веяло разными тёплыми и холодными ветрами, — а многие бывшие зэки так и не уехали из прилагерного мира, из своих медвежьих мест, и правильно сделали. Там они хоть полулюди, в центральных частях Союза не были бы и ими. Они останутся там до смерти, приживутся и дети как коренные.
198
Когда катаетесь на катере по каналу — помяните всякий раз лежащих там на дне.
199
«Литературная газета», ноябрь 1963
200
«Новый мир», 1964, № 8, стр. 152-154
201
Сборник 'От тюрем…', стр. 437
202
И. Л. Авербах. 'От преступления к труду', стр. 23
203
Лагеря по реке Кудьме, на острове Ягры, в посёлке Рикасиха.
204
При постройке этой дороги расконвоированным заключённым велели говорить монголам, что они — комсомольцы и добровольцы. Выслушав, монголы отвечали: заберите вашу дорогу, отдайте наших баранов!
205
С. Пеллико. 'Мои темницы', СПб, 1836
206
Ибсен. 'Враг народа'.
207
'Новый мир', 1964, № 4
208
Революционеры прошлого оставили много следов тому. Серафимович в одном рассказе описывает таким общество ссыльных. Большевик Ольминский пишет: 'Горечь и злость — эти чувства так хорошо знакомы арестанту, так близки его душе.' Он срывал зло на тех, кто приходил к нему на свидания. Пишет, что потерял и всякий вкус к работе. Но ведь русские революционеры не получали и не отбывали (в массе своей) настоящих (больших) сроков.
209
И как интереснеют люди в тюрьме! Знаю людей уныло скучных с тех пор, как их выпустили на волю, — но в тюрьме оторваться было нельзя от бесед с ними.
210
П. Якубович: 'почти каждый каторжанин не любит каждого'. А ведь там не было соперничества на выживание.
211
Ещё такие малоизвестные формы, как: исключение из партии, снятие с работы и посылка в лагерь вольнонаемным. Так в 1938 был сослан Степан Григорьевич Ончул. Естественно, такие числились крайне неблагонадёжными. Во время войны Ончула взяли в трудовой батальон, где он и умер.
