– Никуда он не отчалит. Как легендарная «Аврора», стоит на мертвом якоре. Тренируем салажат выполнять команды по флотской терминологии.
– А почему в проходной вместо строгих матросиков сегодня дежурит автоматчик?
– Из-за нарушения пропускного режима пришлось усилить охрану. Пройдемте в кабинет, там расскажу.
Суть рассказа Миончинского заключалась в том, что вчера, вскоре после визита Голубева, к проходной клуба «Юнга» подкатил на такси одетый в камуфляжный комбинезон парень. Растолкав словно котят преградивших дорогу дежурных юнг, он прошел через проходную и направился к офису. После телефонного звонка перепуганных пацанов Миончинский встретил нарушителя пропускного режима на крыльце офиса. Не вступая в долгие рассусолы, заломил руки парню за спину и, подталкивая коленом под зад, выпроводил его с клубной территории. Парень, пообещав обидчику пулю в лоб, скрючившись влез в дожидавшееся такси и отбыл в неизвестном направлении.
– С какой целью он к вам прорывался? – спросил Лимакин.
– В горячке я не понял, чего ему надо было, – пожав плечами, ответил Миончинский. – Дежурные, как у нас заведено, потребовали документ, а он напролом полез. Наверное, никакого документа у него не было…
– О чем разговор с вами начал?
– Первым заговорил я: «Ты, мудахер, за что моих морячков обидел?» Он в блатной манере зашевелил растопыренными пальцами: «Не лезь на рога, командир. Давай пошепчемся о Суханове». – «На какую рану Суханов тебе соли насыпал?» – «Задолжал моему корефану толстую пачку бабок. Надо бы вернуть должок несмирному в натуре». Тут я и показал ему «натуру», завернул по-флотски белы рученьки за спину.
– Без оружия парень был?
– По карманам его не шарил.
– Внешне как выглядит?
– Качок не хилый. Хотел вырваться из залома, да не на того нарвался.
– Лицо какое?
– Рожа круглая, как луна, лупоглазая.
Лимакин достал из «дипломата» подготовленные в горпрокуратуре для опознания протоколы с наклеенными фотографиями разных лиц. Разложив их на столе, попросил Миончинского внимательно посмотреть, нет ли на представленных фотоснимках «нарушителя пропускного режима». Миончинский, нахмурив густые брови, довольно быстро показал на фотографию Темнова:
– Вот этот наглец.
– Почему вы не захотели узнать, какую сумму и какому «корефану» задолжал Суханов? – быстро спросил Голубев.
Миончинский усмехнулся:
– Как получилось, так и хотели. Короче, когда мне плюют в лицо, делать вид, что идет дождик, я не умею. И в лохотрон не играю.
– Считаете, парень хотел вас надуть?
– Ну, а чего больше?… Суханов задолжал, а Миончинский должен расплачиваться. Нашел, блин, лоха!.. Его счастье, что не стал сопротивляться. Если бы полез в драку, я изуродовал бы мудахера круче, чем Бог черепаху.
– Не о тех ли деньгах он напоминал, которые Хватов через Суханова получил сверх обусловленной договором суммы за «Бомбардье»?
– Не верю, чтобы Суханов замылил те деньги! Может, этот бездарный рэкетир слышал звон да не знает, где он.
– От Хватова никаких сигналов не было?
– Нет.
В разговор вступил Лимакин:
– Евгений Мартынович, нам надо изъять у вас подлинник расходного ордера, подтверждающего получение Хватовым двухсот пятидесяти тысяч, для приобщения его к уголовному делу.
– В случае чего, чем я докажу, что у меня этот подлинник был? – настороженно спросил Миончинский.
– Оставим вам соответствующий документ. Прокуратура – фирма серьезная. В «лохотрон», как и вы, тоже не играем.
– Пишите бумагу…
Составление протокола выемки заняло немного времени. Когда расстались с Миончинским, Голубев, усаживаясь за руль «Запорожца», сказал Лимакину:
– Вчера гражданин Темнов был еще жив. Интересно, чего он хотел от Миончинского?
– Денег, – с усмешкой ответил Лимакин.
– Каких и сколько?
– В настоящий момент об этом знает только Темнов да, возможно, его сообщник.
– Не Хватов?…
