отстал от скоростной иномарки. Ехавший следом в черном «Мерседесе» Бубликов держался на расстоянии. Навстречу стремительно тянулся бесконечный поток машин.
– Хорошо, что мы надумали подкараулить «чушку» у спорткомплекса, – сказал Темнов. – На трассе хрен бы его догнали.
– Хорошо то, что хорошо кончается, – глухо отозвался Молотобойцев.
– Не каркай.
– Машин навстречу катит шибко много.
– Это кузбасские челноки газуют в Новосибирск на барахолку. Через полчаса гонка скиснет.
– Потом попрут обратно.
– До их обратки мы управимся. «Чушка» в комплексе не засидится, – Темнов поморщился от табачного дыма, сизой пеленой тянувшегося через незастекленное окошечко из фургона. – Балда, ты не угоришь там?
– Не угорю.
– А мушку «калашника» сквозь дым увидишь?
– Увижу. Тут сквозняк через просверленные в боках дырки гуляет.
– Обзор из дырок хороший?
– Нормальный.
– Как стрелять из «калашника» не забыл?
– В Чечне так настрелялся, что по гроб жизни не забуду.
– Много террористов на тот свет отправил?
– В бою трупы не считают.
– Без боя ни одного абрека не замочил?
– Нет, я не разбойник.
– А кто?
– Защитник единой и неделимой России.
– Во, бля!.. Оказывается, ты патриот.
– Да что от этого толку…
Стараясь унять нервную дрожь, Темнов болтал без умолку, а туповатый на юмор Молотобойцев отвечал ему вполне серьезно. По мере приближения к Потеряеву озеру встречных машин заметно убавилось. Когда подъехали к намеченному месту, автотрасса вообще опустела. Темнов круто развернулся и поставил «Москвич» на обочину с таким расчетом, чтобы, отстрелявшись, сразу умчаться в сторону Новосибирска, где за первым поворотом трассы предстояло пересесть в «Мерседес» к Бубликову. Заглушив мотор, спросил:
– Балда, ты жив?
– Живой.
– Выезд дороги от спорткомплекса видишь?
– Вижу.
– Нервишки как?
– В порядке.
– Че тогда беспрестанно куришь?
– Привычка такая.
Темнов нервно хохотнул:
– Хо, привычка… как в карман, так за яичко.
– Не базарь, Потема, отвлекаешь.
– Харэ, молчу.
Яркое августовское солнце палило жаром с безоблачного неба. По обеим сторонам бетонной автотрассы замерли вековые сосны, источавшие в безветрии смоляной запах. Знойная тишина нарушалась бесконечным стрекотом кузнечиков да редким чириканьем птах, укрывшихся от жары в густой кроне.
Темнов сидел как на иголках. Несколько раз он пытался заговорить с покашливающим в фургоне Молотобойцевым, но тот, стараясь не отвлекаться, не поддерживал разговор и смолил одну сигарету за другой. Томительное ожидание становилось невмоготу тягостным. Зашевелилось тревожное опасение, что Чешуяков задержится в спорткомплексе до вечера. Тогда кузбасские челноки потоком помчатся из Новосибирска, и задуманная операция лопнет, как мыльный пузырь. Открывать автоматную пальбу на глазах у многочисленных автоводителей было бы откровенным безумием.
Выехавшую от спорткомплекса на автотрассу чешуяковскую «Ауди» Темнов увидел в боковом зеркале «Москвича». Не успел он предупредить Молотобойцева, как тот пинком распахнул дверь фургона. Тотчас длинной очередью зарокотал автомат, и внутри кузова гулко застучали стреляные гильзы. Изрешеченная пулями машина, задымив пробитым радиатором, словно уткнулась в непреодолимое препятствие.
– Готово! – с последним выстрелом крикнул Молотобойцев. – Гони к Бублику!
