сторону Новосибирска. Никакого магнитофона у него не было. И на подоконнике за черемухой мальчишки «музыки» не видели.
Бирюков достал из сейфа заявление Зуева. Внимательно перечитав его, сказал:
— По-моему, магнитофон украли рано утром. Зуев, вероятно, ушел из дома в шесть утра. Время для форточников самое удобное: соседи еще спят крепким сном, улицы в такую рань обычно пустынные…
Голубев промолчал. Оживился он лишь после того, как Антон рассказал о красных «Жигулях».
— Игнатьич, это хорошая зацепка! — воскликнул Слава. — Не зря я поручил инспектору Дубкову поговорить со сторожами «Химчистки» напротив дома Зуева. Может, из них кто-то видел приезжавших за Львом Борисовичем. Договорились, если будут новости, Дубков сразу зайдет к тебе. Помозгуем втроем, а?..
— Как дела с похоронами? — спросил Бирюков.
— Пока я мальчишек искал, Владимир Евгеньевич всю организационную часть провернул. Прощаться с Левой никто не приехал, кроме Любиных подружек, которым она вчера после нашего визита позвонила.
— Ты все-таки проследи это дело до конца.
— Разумеется, прослежу.
Участковый инспектор Дубков не заставил долго ждать себя. Он неторопливо уселся на стул и посмотрел на Бирюкова:
— Обстановка складывается неопределенная. Я, между прочим, предупреждал Зуева, чтобы не устраивал в окнах выставку радиотоваров. Парень был скромный, неглупый, а вот не внял совету…
— Евгеньич, не тяни, — нетерпеливо обратился к участковому Слава Голубев. — Что узнал у сторожей «Химчистки»?
— По ночам «Химчистку» охраняют поочередно два старика из подрабатывающих пенсионеров. Оба сторожа наблюдательностью и памятью не блещут, однако один из них, дежуривший ночью с воскресенья на понедельник, видел рано утром коричневую или красную — точно он не определил — легковую автомашину, подъезжавшую к седьмому дому на Озерной. Сколько человек было в машине и как они выглядели, сторож сказать не смог. И потом, близко к полуночи со вторника на среду вроде бы эта же легковая быстро промчалась мимо «Химчистки».
— А после полуночи она не подъезжала к дому Зуева? — спросил Бирюков.
Участковый вздохнул:
— Сторож утверждает, что не подъезжала, но, по моим предположениям, он в полночь залег в глубокую спячку и, кроме сновидений, ничего не видел…
Зазвонил телефон. Бирюков ответил, и тотчас в трубке послышался тревожно-торопливый женский голос:
— Это Люба Зуева. Говорю от соседей. Только что в нашем дворе был мужчина, которым вы вчера интересовались. Понимаете, привезли из морга Леву, и тот, в тюбетейке, появился. Как увидел гроб, сразу исчез.
— Не заметили, куда он направился? — спросил Антон.
— Кажется, к железнодорожному вокзалу.
— Хорошо, что позвонили. Все ли нормально с похоронами?
— Спасибо, скоро… на кладбище. Если бы не ваш участковый, не знаю… — Голос Любы сорвался.
— Крепитесь. Слезами в таком деле ничего не поправить.
— Да, конечно…
— Будет что-то нужно — звоните.
— Да, конечно, позвоню.
Положив телефонную трубку, Бирюков встретился с вопросительным взглядом Голубева.
— Золотозубый в тюбетейке объявился, — Антон глянул на часы. — Ближайшая электричка — через два часа. Попробую перехватить его на вокзале.
Голубев вскочил со стула:
— Игнатьич, неспроста он здесь крутится! Тебя подстраховать на патрульной машине?
— Давай, на всякий случай…
Размашистым шагом Бирюков быстро дошел от райотдела до пустующей привокзальной площади. На противоположной от вокзала стороне, под могучим старым тополем, зеленел дощатый павильончик открытого тира. Здесь Антон и увидел плечистого блондина в тюбетейке. Облокотившись на барьер, тот стрелял из воздушной винтовки по движущимся мишеням. Рядом любопытно глазели несколько подростков. Судя по их восхищенным лицам, блондин стрелял неплохо. Бирюков пригляделся к стрелку и вначале не поверил своим глазам. Это был Вася Сипенятин, с которым судьба уже сводила Антона несколько лет назад, когда работал старшим оперуполномоченным уголовного розыска в областном управлении. Задержали тогда Сипенятина по подозрению в убийстве, но, как выяснилось при расследовании, отвечать перед судом Васе пришлось за мошенничество с иконами.
Бирюков подошел к тиру и, словно от нечего делать, стал наблюдать за стрельбой. Вася поочередно сбил все движущиеся мишени. Оставалось поразить только неподвижную ветряную мельницу. При попадании у мельницы должны закрутиться крылья, но попасть для этого надо в круглую пластинку величиной с пятак. Сипенятин спокойно зарядил винтовку, поправил на макушке тюбетейку, облизнул пухлые губы, прицелился и выстрелил. Мельница не шелохнулась. Второй и третий выстрелы тоже прошли мимо. Вася сердито глянул на паренька-кассира, пересчитывающего от безделья свинцовые пульки:
— У тебя, пропагандист военных знаний, есть приличная винтовка или все, как эта кочерга?
— Эта самая точная, — равнодушно ответил кассир.
— Чего ж мельница не вертится?
— Мазать не надо.
— Ну ты, герой!.. Между глаз так вмажу, что сам винтом завертишься.
— Разрешите — попробую, — предупреждая конфликт, сказал Бирюков.
— Одна девочка попробовала да стала мамой-одиночкой, — буркнул Сипенятин.
Антон улыбнулся:
— Мне такое не грозит.
— Ну, раз не грозит, то попытайся. Попытка еще не пытка, — Вася мрачно протянул Антону заряженную винтовку.
Бирюков прицелился в центр кружка и плавно надавил спуск. Одновременно с выстрелом раздался металлический щелчок, и тотчас крылья мельницы зажужжали, словно пропеллер вентилятора.
— Ну, мля, даешь!.. — Сипенятин уставился на Бирюкова изумленными глазами. Лицо его медленно стало хмуриться. — Что-то, гражданин снайпер, вы мне прошлое напоминаете.
Бирюков положил винтовку на барьер:
— Мир тесен, Василий Степанович.
— Вспомнил!.. — будто обрадовался Сипенятин. — Ты ж меня, сермяжного, на последнем деле подловил. Во, встреча, да?! Не в Новосибирск путь держишь?
— Нет, я теперь здесь работаю.
— Наверно, районной милицией заворачиваешь?
— Начальником отделения уголовного розыска.
— Тоже заметная шишка. В Новосибирске, помню, старшим опером крутился.
— Время течет…
— Как дармовые деньги, — Вася сердито глянул на любопытно прислушивающихся мальчишек. — Ну что, пионеры, уши развесили? Брысь отсюда!
Мальчишки, разом сорвавшись с места, наперегонки помчались к вокзалу. Бирюков указал на пустующую под тополем скамейку и предложил Сипенятину:
— Присядем, поговорим?..
— Я по горло насиделся.
— Не в колонию приглашаю.
— Меня туда теперь сладким пряником не заманишь, — Сипенятин шагнул к скамейке. — Завязал я с прошлым, начальник. Хочешь, документы предъявлю?
