напротив.
— Приглашал заходить, а теперь вроде не рад? — спросил Антон.
Сипенятин усмехнулся:
— Имея дело с угрозыском, не сразу сообразишь, когда радоваться, а когда плакать. Вы ведь как телевизионные Знатоки. Не те, которые отгадывают: «Что? Где? Когда», а которые шибко умно следствие ведут. У меня же, прямо скажу, никакого желания нет соревноваться с ними.
В комнате так аппетитно пахло, что у Антона засосало под ложечкой. Мария Анисимовна принесла глубокую тарелку с вилкой и, тревожно косясь на Бирюкова, стала накладывать в нее крупные манты. Сипенятин, заметив тревогу матери, улыбнулся:
— Не секи взором, мать. Это хороший человек. Мы с ним две пятилетки знакомы.
— Не сбили бы опять эти знакомые тебя с пути, — недовольно проговорила старушка.
— Не собьют! Они, наоборот, на путь истинный наставляют. Садись, маманя, с нами..
— Я, сынок, на кухне привыкла. Кушайте без меня.
— Ну, было бы предложено…
Когда остались вдвоем, Сипенятин посерьезнел:
— Начальник, клянусь, про Зуева ничего не знаю. Зря меня пасешь!
Глядя на Сипенятина, Антон сказал:
— Василий, мне нужна твоя помощь в серьезном деле.
Сипенятин увильнул от ответа:
— Давай мантами заправимся, пока не остыли. После про дела толковать начнем.
Бирюков не стал возражать. По вкусу манты почти не отличались от сибирских пельменей, только луку в них было больше. Ели молча, не торопясь. Потом Вася принес из кухни две вместительных пиалы и большой фарфоровый чайник с крепкой до черноты заваркой. Разливая чай, сказал:
— Теперь можно и побазарить. На сытый желудок нервы крепче и кумекается спокойней. Что помогать-то начальник?
— Надо, чтобы ты по старой памяти роль сыграл, — прямо заявил Бирюков.
Большие глаза Сипенятина стали еще больше:
— Я столько нафестивалил в жизни, что совсем не хочется влезать в новый концерт. Извиняй дико, но ни воровать, ни кирять не буду даже ради тебя.
Антон улыбнулся:
— Этого не придется делать. Хочу пригласить тебя за компанию в безалкогольное кафе.
— Я не БХСС. Чего мне там делать?
— Надо посмотреть, не заглядывают ли туда твои знакомые, кто еще не одумался, как ты.
Вася отрицательно крутнул головой:
— Старых корешей закладывать не буду. Пусть они сами одумываются, без моей помощи.
— Василий, мне вот так это надо… — Антон ребром ладони провел по горлу.
— До зарезу?
— До зарезу.
— Думаешь, уголовники пристрелили Зуева?
— Думаю, они.
— Не музыканты?
— Нет… — Бирюков помолчал. — Если и музыканты, то руками уголовников.
Вася насупился.
— Пиявок, которые прячутся за чужой спиной, не терплю. Где находится та безалкогольная контора?
— Где старый цирк был.
— Ну-у-у… — разочарованно протянул Сипенятин — Пустой номер, начальник. От скуки вчера заглядывал в ту богадельню. Там по цветному телеку молодежную чепуху гонят, и за такое, доступное всем кино, хочешь не хочешь, надо или мороженого до посинения нажраться, или два стакана помоев через соломинку выцедить. Хотел бармену шум устроить, но он, хоть и толстый амбал, прижал уши и без всяких- яких вернул мои два целковых. Даже пригласил в другой раз приходить.
— Давай воспользуемся этим приглашением.
— Пошел он на фиг! В гробу я видал толстяка вместе с его цветным телеком.
— А прежних дружков в кафе не видел?
— Там вообще народу не густо было. Тоскливые девочки дымили сигаретами. Если б у меня настроение не испортилось, запросто договорился бы с ними насчет картошки дров поджарить..
После недолгих уговоров Сипенятин согласился поехать в кафе к Труфанову, только с условием «Не корешей закладывать, а просто похохмить». Когда Антон стал излагать свою задумку, Вася насторожился:
— Значит, надо сделать вид, будто я у тебя в шестерках?
— Можешь по свежей памяти изобразить телохранителя, чтобы не унижаться, — улыбнулся Бирюков.
— Мне один черт, какого клоуна изображать.. — Сипенятин почесал затылок. — Только, начальник, ты ведь сам провалишь дело. Ну какой ты мне кореш?.. У тебя на лбу написано, что не блатняк.
— В колониях не только блатняки отбывают наказание.
Вася вроде удивился, как это сам не смог додуматься до такой простой истины.
— Хм… Тут ты правильно усек. Последний раз в зоне долбил со мной землю интеллигентный расхититель соцсобствениости. Большой шишкой старик на воле был. Командовал хлебо-булочной выпечкой целой области. На любовнице, придурок, сгорел. Аж на сто пятьдесят тысяч надарил дорогих цацек, а когда молодая шалава кинула его, хотел через суд содрать с нее те украшения. Во дебильный чудак, а?.. Задумайся: сколько булочек надо расфуговать налево, чтобы такие тысячи урвать у государства? А мы в Канаде муку покупаем, золотом платим. Проблема?..
— Проблема, — согласился Антон и встал из-за стола. — Собирайся, Василий, время поджимает.
Сипенятин провел ладонью по белым, словно мыльная пена, волосам:
— Мне собраться — только тюбетейку накинуть.
В комнату вошла сгорбленная Мария Анисимовна и стала молча убирать со стола посуду.
— Не теряй меня, — сказал ей Сипенятин. — Я на дело ухожу.
Одна из тарелок выскользнула из рук старушки и, ударившись об пол, разлетелась вдребезги.
— Ты что, мать, посуду хлещешь?! — воскликнул Вася. — На счастье?..
Прижав к груди тарелки, Мария Анисимовна умоляюще заговорила:
— Одумайся, сынок, опять в колонию залетишь…
— Не ворожи, маманя! Я давно налетал свою норму. Теперь полезным для государства делом занимаюсь.
Успокоить разволновавшуюся Марию Анисимовну Бирюкову оказалось труднее, чем уговорить ее сына пойти в кафе. В конце концов старушка вроде бы поверила, что на этот раз сын отправляется не в дурную компанию.
В уютном подвальчике Труфанова Бирюков с Сипенятиным появились около восьми часов вечера. На сте| нах тускло светились трехламповые бра, а под потолком сияла большая люстра. Слева от входа, над стойкой, к стене был укреплен матово-черный «Панасоник», на цветном экране которого беззвучно резвились забавные японские мультяшки. Остаток стены под телевизором до уровня стойки занимали комбинированные полочки заставленные кофейными банками, бутылками и бутылочками с яркими иностранными наклейками. Между ними красовались сигаретные пачки разных расцветок.
Посетителей в кафе было мало. Некоторые, склонившись над стеклянными вазочками, неторопливо ели мороженое, другие потягивали через соломинки из высоких фужеров буроватую жидкость. У стойки похожий на студента-первокурсника парень конфликтовал с располневшим, в белоснежном широкоплечем пиджаке барменом. Стоявшая рядом с парнем девушка завороженно смотрела на экран телевизора.
— Значит, кофе не будет? — нервничая, спросил парень.
— Будет, — спокойно ответил бармен, поправляя под сытым подбородком черную бабочку. — Но вы сначала ассортиментный набор оплатите.
