— В Новосибирск.
— Остановитесь! В Новосибирск я не поеду…
Зуев неумело попытался открыть дверцу машины.
— Сидеть! — грубо одернул его «Прапор». — Ты арестован.
— Вы с ума сошли, — почти прошептал Лева.
— Прокурор разберется, кто из нас не в своем уме, — иронично сказал «Прапор».
Зуев заторопился:
— Товарищи… это же… товарищи…
— Брянский волк тебе товарищ!
— Это же… это же… — Зуев не мог подобрать слово. — Это же беззаконие!..
Труфанов сосредоточенно гнал машину по пустынному райцентру. Перед вокзалом в свете фар промелькнул дорожный знак ограничения скорости, но Владик не убрал ногу с педали акселератора. Стрелка спидометра показывала девяносто километров. На скупо освещенной привокзальной площади какой-то высокий парень в штатской одежде показал рукой, как инспектор ГАИ, сигнал остановки. Труфанов вместо тормоза еще сильнее надавил на газ. Не сбавляя скорости, проскочили тревожно мигающий красными огнями переезд. При свете железнодорожных прожекторов Зуев наконец распознал Труфанова и удивленным голосом проговорил:
— Владик, что ты делаешь?..
Труфанов, стараясь не опозориться перед «Прапором», высокомерно спросил:
— Ты когда прекратишь писательство?
— За деньги я ничего не пишу, — торопливо ответил Зуев.
— Не дури мне голову! Последний концерт Майкла Джексона — твоя работа?..
— Какой концерт?!
— Не прикидывайся наивняком! Это ты через свою проститутку распространил в Новосибирске тираж.
— Через кого?..
— «Карикатуристку» забыл? Или не считаешь ее проституткой?
Зуев насупился:
— Не считаю. Даша Каретникова не продается.
Труфанов нервно захохотал:
— Ну, святой! Да у нее — проходной двор…
Зуев уставился в профиль Труфанова хмурым взглядом:
— Владик, если бы я был сильным, сейчас бы ударил тебя.
— Что-о-о?.. А ну, повтори!
Зуев виновато съежился:
— Ты ведь оскорбил любимую мной женщину. Что ж мне теперь, утереться и молчать?..
— Ну, щенок! — вскипел Владик. — Не только утрешься, но и мои ботинки лизать будешь!
— Не буду.
— Будешь! Куда ты, хиляк, денешься?
— Не буду, Владик, — Зуев затравленно обернулся к «Прапору». — А вы, оказывается, вовсе не милиционер. Вы бандит…
— Правильно, — «Прапор» внезапно приставил к виску Левы наган. — Сейчас хлопну тебя, как муху.
— З-за что?..
— Чтобы не отнимал у нас деньги. Понял, калека?
Зуев вроде бы всхлипнул. Такого оборота Труфанов не ожидал. Опасаясь, как бы «Прапор» не выстрелил в машине, Владик пошел на перемирие:
— Вот что, Левчик, ты должен вернуть мою записку…
— А ты отдашь мой магнитофон? — робко спросил Зуев.
— Я не брал его.
— Кто же тогда взял?
— Это что, допрос?! — снова повысил голос Труфанов. — Чего рядишься? Не понимаешь, что твоя жизнь в наших руках?..
— Да за что вы на меня навалились? Утащили новенький магнитофон и еще…
— Не зарывайся, сучок!
— Владик, останови машину, я вылезу, — слезливо попросил Зуев.
— Не вылезешь, пока не вернешь записку.
— Да у меня же нет ее с собой.
— Где она?
— Дома, в столе лежит.
— Не врешь? Может, ты ее уже в милицию сунул?
— Честно, Владик, не вру.
— Сейчас вернемся. Вместе зайдем в квартиру, и ты отдашь записку.
— Владик, ну скажи: кто украл магнитофон?
— Опять начинаешь рядиться?..
— Это нечестно, Владик…
— Не читай мораль, святой щенок!
— Чего ты обзываешься? Двое здоровых мужиков с одним инвалидом справились, да?.. Совести у вас нет.
«Прапор» стволом нагана ткнул Зуеву в затылок:
— Цыц, нахал!..
На большой скорости «Жигули» вырвались из узких улочек райцентра и, надсадно гудя мотором, мчались теперь по широкой асфальтовой трассе. Впереди засветились размытые огни встречной автомашины. Труфанов притормозил. В свете фар неожиданно показался сворачивающий вправо проселок. Чтобы избежать дорожной встречи, Владик свернул с трассы. Проехав по проселку, он, заглушив мотор, приказал Зуеву:
— Вылазь!
Зуев, приподняв руками парализованную ногу, кое-как выбрался из машины. Труфанов с Чуносовым тоже вышли. Владик устало потянулся. Пошевелив, будто разминаясь, широкими плечами, повелительно сказал:
— Все, Лева, хватит психовать! Становись на колени, проси прощения и поедем за запиской.
— У меня нога не сгибается. Как же на колени стать?.. — обреченным голосом ответил Зуев. — Прости, Владик, хотя я и не виноват перед тобой ни в чем…
— У сильного всегда бессильный виноват, — назидательно процитировал «Прапор», словно ковбой играя наганом.
Труфанов усмехнулся:
— Не гнутся ноги — ложись на пузо.
— Зачем это, Владик?..
— Ложись, тебе говорят!
— Не лягу.
— Такой гордый?..
— Не гордый, но это же унизительно: на коленях ползать. Я после такого жить не смогу.
— Куда ты денешься? Сможешь!
— Поверь, Владик, не смогу. Я повешусь…
— Да ну?!
— Честное слово, Владик.
Труфанов захохотал:
— Вот и хорошо. Одним конкурентом у меня станет меньше. Ну, давай, ложись.
— Владик, умоляю… Лучше — избей. К боли я привык…
