идол, изображавший получеловека?полукальмара, сидящего в колеснице, запряженной двумя акулами. Такой же идол в разнообразных позах был представлен на мозаике по стенам. Его сопровождали какие?то многорукие обезьяны верхом на синих быках со связками черепов на шеях. Но эти уроды были не самым страшным, что тут было запечатлено.
По левую руку от кальмарочеловека обретался целый клубок неких гадов, наверное, его свита. Многоглавые змеи с присосками вместо ртов. Скорпионы с человеческими головами. Но больше всего было косматых уродов с серповидными когтями на перепончатых крыльях и длинными головами на неестественно тонких шеях.
– Чернокрылы, – бросил Риций. – Вот, значит, они какие. На Гебе их изображений не осталось. Я думал – все это только сказки.
Но и летучие мыши?переростки не были наиболее жуткими персонажами этих чудом сохранившихся древних мозаик.
А изображали они поклонение людей, прислуживавших когда?то в этом храме всяким чудовищам.
Начиналась эта галерея выложенной самоцветами сценой, где жрецы вкладывали в раскрытую пасть громадного ящера вырванную из тела жертвы печень. На следующей картине они кормили пленниками акул в море. На третьей мозаике один из жрецов сам скармливал себя исполинскому крокодилу, при этом его целуя.
И еще… И еще…
После сцены, где жрецы бичами загоняли юных девушек в загон с теми же Чернокрылами, Крис прекратил осмотр, порадовавшись лишний раз, что Куркову они оставили на корабле.
Тем более что нашлось нечто более интересное – плиты с выбитыми надписями. Лайер несколько приободрился – вязь напоминала письмена, еще использовавшиеся в Тартессе.
– Может, попробуешь разобрать, что тут написано? – осведомился он у его жителя.
– Э?э, не знаю, доминус, – грустно хмыкнул тартессит. – Письмена ведь у нас хоть и старые, а языка атланского никто не знает. Ну, разве с десяток профессоров каких?нибудь.
– Хоть прочти, как это звучит…
– Не стоит рисковать, Кариса?сан, – усомнился Сай. – Нерьзя читать старые надписи всрух. Бывает опасно.
– И все?таки, – заупрямился кинокефал.
Ибер кивнул и, придав лицу подобающее торжественное выражение, начал:
– Достаточно! – поежился детектив, которому вдруг стало зябко. – И что это значит?
Риций грустно пожал плечами.
Ладно. Не так уж и важно, если вдуматься, сколько быков и рабов пожертвовал местный великий царек бессмертным богам.
– Стоп, – вдруг сказал Кузема. – Я вот чего хочу сказать, друг. Что мы тута зрим, друг?
– Идолов всяких… – процедил Уриил. – Мерзость языческую. Шма Исраэль, Адонай Элохейну, Адонай эхад!
– Не, друг, – протестующе замахал лапищами гоблин. – Саттоква и Хас?Турр – это ясен пень, друг. Боги!
«Ясен пень? – подивился Крис. – Боги? Ну?ну».
– Че тама, друг, в центре зала?
– Ну, люк какой?то…
– Вона, друг, люк! – захлопал ушами здоровяк. – А куда он ведет, друг?
– В подвал, под землю, – пожал плечами Уркварт, да так и осекся.
– Дык елы?палы!
И в самом деле, люк этот мог вести только… м?м?м… в глубь, так сказать, Хоренны.
И Риций вдруг сбивчиво начал рассказывать – он вспоминал старые легенды.
В них повествовалось, что жрецы атлантов спускались «во чрево Хоренны» и получали там «великую силу», и даже могли побудить бога что?то делать для них.
– Я даже помню комикс похабный на эту тему – у нас его даже запретить хотели. – Ибер усмехнулся. – Сидит мужик с небоскреб ростом, а жрецы к его пояснице лесенку приставили и лезут… хе?хе,
– А какая разница? – оборвал его Айсберг. – Все равно этот люк мы не сможем поднять. И, пожалуй, слава Создателю, что не сможем.
– Нет, отчего же, – не согласился с ним Уркварт. – Снимем пару лебедок с «Титаника», человек тридцать поставим да, глядишь, потихоньку, полегоньку, за пару дней и сдвинем.
– Нет! – взвизгнул испуганно Сай. – Нерьзя!
– Тьфу ты! – сплюнул в сердцах моряк. – Что ты, будто попугай, заладил: нельзя да нельзя! Любопытно же!
– Это опасно!..
Некоторое время все колебались, обсуждая, что делать дальше.
С одной стороны, было бы неплохо повнимательнее исследовать эти руины. С другой – перед ними сейчас куда более прозаические задачи, нежели изучение даже самых интересных памятников древности. Кто знает, сколько времени суждено им пребывать в этом самом Временном Кармане? Тем паче что никто даже не догадывался, что он, собственно, собой представляет.
(Правда, на этот счет у Кристофера имелись
В конце концов, любопытство победило. Взгляд Криса упал на низкую резную арку в углу зала.
– Давайте для начала поглядим хоть там, – предложил он.
Нырнув в арочный проход, они оказались в совсем небольшой комнатенке. Лучи «вечного» фонарика, горевшего в этом мире вполнакала (кристалл, видимо, реагировал на местную магию), выхватили из темноты потолочную мозаику – чудовища великанских размеров, поедающие горы и топчущие целые города. А на каменных полочках стояли всякие мелкие предметы, блеснувшие металлом и огоньками самоцветов. Наверное, прежде здесь была сокровищница.
Гоблины, не дожидаясь команды, принялись шустро все это собирать в мешки – и откуда взяли?
– Поторапливайтесь, парни, пора возвращаться!
Слоноухие недовольно хрюкнули, но подчинились.
Когда они выбрались из галереи, Кристофер принялся рассматривать находки при красноватом свете негаснущего солнца.
Это были небольшие грубые фигурки, в основном всяких невероятных тварей, отлитые из матово поблескивающего серого металла. Густо инкрустированные изумрудами, рубинами, аметистами и непонятными красновато?синими камнями с металлическим блеском.
– Кажется, платина, – хозяйственно оценил Уриил.
Крис покачал на ладони одну – небольшую, с голубиное яйцо, вырезанную неведомым ухищрением из горного хрусталя и лишь оправленную в благородный металл. Странно, что привлекло его в этой штучке?
– Гы?гы! – хохотнул Афоня. – А я такую фиговину видел у нашего батюшки, друг!
– У какого? – механически переспросил Кристофер.
– Ну, дык, – замялся гоблин. – У этого, друг, что высох… У самозванца, вот!
– Элмса, что ли?
– Ага!
Сыщик и иудейский капитан переглянулись. Что бы это значило?
– Помогите! – раздался вдруг истерический женский крик. – Помоги?и?те?е!!!
…Лора Грофт, самая известная на Гебе расхитительница гробниц, небрежным движением головы закинула за плечо косу и внимательно огляделась по сторонам.
(Тут бы нужно взять крупный план. Камера сначала наезжает на ее роскошный бюст в облегающем
