– И где же они?
– Испугавшись приближения вашей святости, демоны испарились, в прах рассыпались.
Кукиш с подозрением посмотрел на княжну. Не издевается ль? Но та глядела на наставника такими чистыми и полными восхищения глазами, что его преосвященство успокоился.
– Ладно! Отбой тревоги! Возвращаемся в Константинополь!
Для Ифигениуса вопрос с переименованием столицы уже давно был решен…
Глава 3
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В КИЕВЕ
– Ну, девица, вот мы и приехали, – сообщил возница. – Рассчитывайся, да слазь. Тебе в город нужно, так что давай шагай вот по той улице.
– В город? – не поняла Орландина, обводя вокруг растерянным взглядом. – А это разве не город?
Кучер добродушно рассмеялся.
– Это, дева, называется Купеческая слобода. А Киев за стеной начинается. Вот так?то! Одно слово – дикие вы люди. У себя там в горах!
Его спутники дружно расхохотались. Амазонке пришлось проглотить насмешку. Конечно, откуда дикой горянке видеть такой громадный город?
Прибившись к купеческому обозу, она представилась охотницей из Валахии, идущей в Клев к поселившемуся там брату?кожевнику. Это объясняло и корявый язык, и боевитость, а также избавляло от лишних расспросов. Охотница и охотница, из Империи так из Империи. Они там в горах все дикие, небось и не знают, что за три перевала от них тоже люди живут.
Сунув с нарочитой неохотой в ладонь возчика истертый серебреник, Орландина двинулась к городу.
Ворота в земляном валу охраняли только четверо воинов, что само по себе было странно. Ведь все по дороге сюда только и говорили, что о войне с метаморфусами, которые появляются то там, то здесь.
Стражники смерили ее подозрительными взглядами, взяли входную пошлину и заставили пройти через непонятное приспособление, напоминавшее рамку. Предварительно велев избавиться от всего металлического.
– Не звенит? – переглянувшись с остальными воинами, спросил у них старший.
– Вроде не звенит! – ответили те хором.
– И не светится?
– Не светится!
– Проходи, девка! – разрешил привратник.
Пожав плечами, она ступила за ограду.
На ее взгляд Киев вообще был городом, мягко сказать, странноватым.
Начать с того, что дома были не каменными, как она привыкла, и даже не глинобитными мазанками, а как на подбор деревянными. И высокие, теснящиеся друг к другу дома зажиточных горожан – с крутыми крышами, небольшими окнами и полукруглыми воротами в нижних этажах, и храмы с высокими шатровыми крышами, и торговые склады.
По улицам медленно тянулись телеги, подводы; важно вышагивали прохожие. В отличие от имперских городов народ тут особо не суетился и не шумел. Видать, холодный северный климат накладывал свой отпечаток на характер куявцев.
Орландина вышагивала по улицам – то немощеным, где сапоги по щиколотку утопали в грязи после недавних дождей, то по вымощенным отесанными бревнами, а то даже по булыжным.
При этом она не забывала оглядываться по сторонам, изучая местный народ.
В основном это были идущие куда?то по своим делам посадские.
Попадались и стражники – исполненные важности, вышагивающие по двое или по трое, внушительно покачивая бердышами, по?уставному лежащими на плечах. У иных амазонка заметила особые нагрудные бляхи, на которых было выгравировано изображение собаки. Бублик ей говорил, что таковских следует сторониться особо – Ифигениусовы дружинники, псы Господни.
Пару раз приходилось шарахаться к заборам, стараясь уклониться от комьев грязи и навоза, разлетавшихся из?под копыт несущихся куда?то во весь опор лошадей, которых седоки с гиканьем подзадоривали плетьми…
Одно слово – метрополия!
Опытный глаз разведчицы Вольного легиона выделял то неприметно шмыгавших типчиков с бегающими глазками – высматривавших добычу карманников, то непотребных девок с бирюзовым колечком во рту, игривыми взглядами приманивавших на улицах мужиков на блуд. Ну да, ведь лупанариев в этом оплоте христианства не имелось – грех.
Так или иначе, справляясь с планом?мапой, начертанным на бересте предусмотрительным лешачком (который сам по понятным причинам не мог появиться в столице и остался ждать вестей в небольшой рощице под Клевом), и расспрашивая встречных, она добралась до Ведьминой слободки. Здесь, найдя Болотную улицу, осведомилась у сидевшего на завалинке косматого деда, как ей сыскать дом Угрюма и Родиславы?знахарки.
– Ну, считай, что нашла, – буркнул старик, недоверчиво косясь на незваную гостью. – Я и буду Угрюм…
Он как бы невзначай потянулся к посоху, и на руках его вздулись совсем не стариковские мышцы.
– И чего тебе, чужинка, надобно?
– Я от Бублика, – доложила Орландина, понизив голос, и вытащила из?за пазухи данный сатиренком амулет.
Свой Амулет Силы она на всякий случай оставила пареньку и теперь не жалела. Эти проверки на воротах – «звенит – не звенит…».
– Ах ты, Макошь?хранительница! – всплеснул корявыми руками старец. – Так ты та самая Ласка! Ах, пустая моя башка! Как ты через заставы прошла? Ничего там не звенело? Родислава, да иди же ты скорее – гостью жданную привечать будем!
От домика уже спешила сморщенная, как моченое яблоко, но вполне себе бодрая старушка в синем платочке.
– Гляди, мать, какую кралю к нам племяш прислал!
– Милости прошу, гостьюшка дорогая, в дом! – пригласила хозяйка.
Изба стариков была неказистой, что греха таить. Низенькая, с односкатной крышей, крытой дерном. Маленькие, затянутые пузырем и оплетенные паутиной окошки.
Слева от входной двери – грубый каменный очаг, под потолком полати. Под стенами громоздились кадки и ушаты, чуть не в центре красовался громадный, окованный ржавым железом сундук.
В красном углу вместо изображений чуров да прочих предков висело черное резное распятие незнакомого Орландине фасона.
В доме стоял тонкий и терпкий запах знахарских трав, смолы, каких?то курений.
По углам висели чистенькие, хотя и вытертые рушники, на полках – глиняная и деревянная посуда. Видать, ремесло целительницы не давало хозяевам достатка – ежели те, конечно, не были убежденными скопидомами и не прятали каждый заработанный грошик в тайную кубышку.
Родислава принесла еще теплый пирог, дед нарезал в тарелку сотового меда. На столе появилась похлебка
За нехитрой трапезой, расспросами о дороге и разговорами о житье?бытье Орландина внимательно изучала своих хозяев.
Бабка Родислава – среднего роста, с мелкими чертами лица, в платке, из?под которого выбивались гладкие темные с проседью волосы, с тихим воркующим голоском, зачаровывающим слушателя.
Дед Угрюм напротив – грубоватый, но вместе с тем вызывающий какую?то безотчетную симпатию. И еще что?то знакомое чудилось амазонке в нем.
Но вот жилище чем?то девушку угнетало. Было в обстановке нечто затхловатое. Какой?то убогий печальный непорядок во всем…
И еще – нигде нет ничего для хранителей очага, как это положено и у имперцев, и у прочих народов. Ни
