Во всех учреждениях служащие пренебрегают начальством, заняты болтовнёй или манифестируют на улицах.
Почта стала доставляться не 5 раз в день, как раньше, а только дважды. Утренние газеты хорошо если принесут в 11-м часу дня, а то к пяти вечера. Почтальоны принимали обычные пасхальные подношения, а сами четыре дня Пасхи не работали. Сперва сократили своё время низшие служащие, потом чиновники, а заведующих отделениями устраняют. Выемка из ящиков стала раза два вместо восьми. Раньше, подавая письмо или телеграмму, можно было точно знать, когда придёт. А сейчас гадай.
Так как ночью все дома, боясь грабежа, перестали открывать на стук „телеграмма!” – прекратилась и ночная доставка телеграмм.
Опубликовано несколько соперничающих проектов переназваний. Дворцовый мост – будет Свободы, Дворцовая площадь – 27 февраля, Михайловская улица – Братства.
За эти недели Петроград по съездам перемахнул Москву, на то он и столица. Съезд кадетский. Всероссийское совещание Советов. Всероссийский учительский съезд. Съезд трудовиков. Бунда. Казачий. Женщин-врачей. Врачей Армии и Флота. Военных фармацевтов. И ещё – много чествований разного рода. И конференции мелких партий.
А к Таврическому всё текут и текут манифестации, особенно много по субботам и воскресеньям. За эти недели Таврический видел манифестации мусульман, евреев, буддистов, учителей, подмастерьев, сирот, глухонемых, фармацевтов, акушерок, проституток. Раз пришло несколько тысяч солдаток, и в Белом зале с трибуны заявили требования: увеличить вдвое
Ещё приходило шествие каких-то верующих, распевая псалмы. Несли красные знамёна и транспаранты, а на них: „Христос Воскресе! Да здравствует свободная церковь! Свободному народу – демократическая церковь!”
А когда, в месячину революции, пришла напомнить о себе учебная команда Волынского батальона во главе с унтером Кирпичниковым, то, по буднему дню, никак не ожидали, и встретить их никого не нашлось, кроме Рамишвили.
Полковник Сергеев был одним из помощников коменданта Таврического – и имел оплошность: использовать бланк с подписью князя Львова – подписать пропуск великому князю Игорю Константиновичу на прогулки по Петрограду. Отправлен на проверку в психиатрическую больницу Николая Чудотворца.
По городу – слухи, слухи. Что из-за развала Балтийского флота Северный фронт обнажён, и немцы могут прийти в Петроград в любой час.
В населении недовольство новыми порядками растёт, но говорят между собой тихо: опасно. В состоятельных кругах ждали волшебного избавления – не приходит. Какая цена правительственным воззваниям, если в стране половина неграмотных? Хоть бы появился сильный человек – и всё бы спас! – не появляется. А некоторые даже: тогда уж немцы, что ли, бы пришли? Начинается движение: уехать куда- нибудь поспокойней – в Москву, в Киев, на юг, за границу. Меньше, кто переводит в Европу капиталы, а то поздно будет. Другие считают это низостью.
3-м классом железной дороги выехать ещё можно, особенно на Москву. Но на 1-й и 2-й класс и спальные плацкарты на Николаевском и Виндавском вокзалах – многодневная очередь, переклички утром и вечером, исключают отсутствующих – а в сутки продают не больше 30 мест. На городской станции на Большой Конюшенной очередь больше 5 тысяч, надо стоять несколько дней (от городской управы охрана и разрешены ночные костры). В середине апреля стали выдавать не билеты, а только талоны на покупку билетов на первую половину мая. Спальные плацкарты вообще отменили, заменили сидячими. А „красная шапка” (носильщик) за каждый достанный билет берёт 30 рублей.
Стали уезжать на крышах вагонов – и на Московско-Виндавской в 100 верстах несколько человек сорвались, разбились насмерть.
Заводчики оплатили рабочим за все революционные дни, за день похорон жертв, взяли на себя оплату рабочих на выборных должностях – в советах депутатов, продовольственных комитетах, заводской милиции. Но новые требования: повысить заработок в 4 и в 5 раз. На „Треугольнике” требуют 6-часового рабочего дня и приплаты за все минувшие годы войны.
На всех заводских проходных отменили обыски.
На Невский Судостроительный прибыли делегаты царскосельского гарнизона, потребовали созыва выборных рабочих и заявили: 75 тысяч штыков из Царского Села и его окрестностей требуют от рабочих не разговоров, а напряжённой работы на оборону. „И заклинаем товарищей не губить родины празднованием Пасхи! Не услышите – найдём средства заставить!” Рабочие отвечали: охотно пойдут навстречу желаниям солдат.
Стали с фронта приезжать солдатские делегации и ходить по заводам, проверять, как работают. Рабочие сильно сменили тон: готовы работать и по 14 часов, да вот не хватает сырья и топлива. Правда, солдат на заводе и обмануть не трудно: не понимают.
А солдаты Финляндского запасного батальона, наоборот, грозят расправиться с издателями газет, которые печатают, что на оборонных заводах работа идёт плохо.
Легенда о страшных чёрных автомобилях продержалась в Петрограде весь март и перешла в апрель, наводя ужас на обывателей и милиционеров. И эти стреляют ночью по каждому, кто не остановится.
Ехал с испорченными фонарями член ГД Барышников. На углу Шпалерной и Таврической, рядом с
