флагманов.
— Ну что, Всеволод Федорович — у нас ничья. Ни мы их, ни они нас, — громче обычного разочаровано проговорил Небогатов, — а ведь был шанс концевого добить, да и флагману их досталось посильнее чем 'России'.
— Ну не скажите, Николай Иванович, не скажите. Если и ничья, то сильно в нашу пользу. Во первых — пока мы тут пинались, 'Ослябя' наверное уже подходит к Итурупу, где его с 'Авророй' ждет полная угля 'Лена'. Во вторых — одну собачку-то мы на 'Варяге' все же добили…
— Да? Это как же я пропустил то? И кого? Когда?
— 'Такосаго', судя по всему. Вы в это время с Камимурой боксировали, финальный раунд. Ну а собачка эта скорее заслуга 'Рюрика'. Она уже и бегать то не могла, нам оставалось только выбить ей побольше пушек на сближении и пройти поближе для торпедного залпа. В третьих — концевой, кажется 'Якумо', он до конца этой войны будет плавать без башни. Как ее японцы чинить-то будут? Запчасти из Германии им никак не подвезти, даже если немцы им их и продадут, но в свете большой политики, это вряд-ли…
Ну и наконец главное, о чем я пока никому не говорил, чтоб не сглазить. Даже проводка 'Осляби' во Владивосток это ничто, по сравнению с тем сюрпризом, который преподнесен сегодня Того. Макаров должен был выйти из Порт-Артура всеми семью броненосцами! И я не завидую тем японцам, что разгружались с транспортов в Бицзыво. У Того-то всего четыре корабля линии осталось, ему их от Макарова просто нечем прикрыть! А остальные где? Пара ловит 'Ослябю', там где его и быть не может, а остальная пятерка плетется на ремонт.
Как мне сообщили из Порт-Артура, японцы собирали силы для решительного штурма Дальнего и перешейка. А в портах Японии была замечена погрузка на транспорты гаубиц большого калибра, снятых с береговой обороны. Они планировали взять порт Дальний, и выгрузив там этих осакских монстриков, а больше их к Порт-Артуру никак не доставить, расстрелять из них нашу эскадру прямо в гавани. Теперь у них и половина солдат вместо штурма Дальнего должна потонуть вместе с транспортами, и осадные орудия тоже… А вот и герои дня прибыли, которые это чудо сотворили, — указал Руднев на поднимающихся по трапу командиров кораблей.
Когда по штормтрапу на борт 'России' с трудом забрался раненый Трусов, Руднев долго просил у него прощения за свою ошибку. Тот никак не мог остановить адмирала, чему от части мешала рана на щеке и выбитые зубы, серьезно мешавшие говорить. Но и сам Руднев, чувствуя вину перед командиром наиболее пострадавшего корабля хотел выговорится.
— Понимаете, Евгений Александрович, я виноват. Я так хотел подложить японцам свинью покрупнее, что чуть не погубил ваш крейсер! Я ведь что хотел — чтобы догоняющие японцы последовательно проходили на минимальном расстоянии мимо ваших шести восьмидюймовок. Ну, еще ваши маневренные характеристики настолько отличаются от остальных крейсеров, что будь вы в середине линии могли бы ее и разорвать. Так в принципе почти и получилось. Но вот сколько ваш крейсер, самый слабо бронированный из всех наших, продержится под ответным огнем — я не подумал. А стоило бы. На последнем месте должен был стоять 'Громобой', как наиболее защищенный! Но нет, я дурак погнался за возможностью насения максимального урона врагу, а об минимизации эффекта от его стрельбы — не подумал.
После исповеди, облегчив душу, Руднев сообщил наконец командирам ради чего они сегодня бились с Камимурой. Быстро распив в честь победы по очкам бутылку шустовского коньяка, которая чудом пережила попадание в каюткомпанию 'России', семь командиров крейсеров и два адмирала разъехались по своим кораблям. От Сангарского пролива надо было убираться до наступления полной темноты.
Уже стоящему на трапе Рудневу Небогатов внезапно задал обескураживающий вопрос:
— Всеволод Федорович, а что теперь? Ну, в смысле что теперь будут делать японцы?
— Это надо у них спрашивать. Микадо и его самураям надо или заключать с Петербургом мир, или готовиться воевать при полном перевесе наших сил на море. Они, кстати говоря, с дуру могут. Доживем — увидим…
Прибыв на 'Варяг' полностью морально и физический истощенный Руднев смог только отдать приказ следовать во Владивосток, доплелся до адмиральского салона и рухнул на кровать. Но его сон был менее чем через два часа прерван осторожным стуком в дверь. С трудом разлепив глаза Руднев попытался сказать, чтобы стучавший или входил, или убирался к черту, но не смог произнести ни слова. Плеснув себе полстакана коньяка и проглотив его залпом, контр — адмирал вновь обрел голос.
— Господи, ну что там у вас еще стряслось? Были бы японцы, уже началась бы стрельба. А так, кому там неймется?
— Я ужасно извиняюсь, — раздался из-за двери голос старшего механика 'Варяга' Лейкова, почему-то с абсолютно не Лейковскими интонациями и оборотами, — но мог бы я, пожалуйста, переговорить с Владимиром Петровичем Карпышевым, если вас это не затруднит?
— Ох, нелегкая… Час от часу не легче, ёптыть… — пробормотал совершенно не ожидавший ТАКОГО Петрович, и уже вслух добавил, — ну заходи, гость дорогой, кем бы ты ни был.
И задумчиво подкинул в руке пустой стакан…
Письмо мичмана Д.Д. Тыртова своему отцу, полковнику Д.П. Тыртову.
Цитируется по книге 'Зарисовки войны 1904 года', издания 1914 года.
Дорогой папа. Прежде всего я жив и абсолютно здоров, так что успокой маму и сестренку. Я конечно знаю, как ты хочешь узнать подробности боя 19 августа (или как его англичане называют боя при Цугару), ведь ты тоже артиллерист. Там я, как ты знаешь, немного отличился, и вот наконец появилось время чтоб подробно все описать, в газетах же такие глупости пишут, а то и вовсе откровенную неправду. Но начну издалека.
Как ты знаешь, я получил назначение на должность командира носовой 10' башни броненосного крейсера гвардейского экипажа 'Память Корейца'. И одной из первых проблем в изучении ее стало отсутствие таблиц стрельбы из 10' английского орудия (для 8' и 6' наши агенты за границей смогли раздобыть таблицы, а для 10' к сожалению нет). Адмирал Руднев, справедливо полагая, что в бою каждая пушка дорога, особенно столь мощная, как моя, ибо ничего подобного на всей нашей эскадре более не было, распорядился составить таблицы самим. Корабль раскрепили на якорях в отдаленной бухте и мы начали стрелять по пляжу из 10' по 3 неснаряженных снаряда на каждое деление прицела, затем замерять дистанции падения и опять стрелять.
В общем, это было весьма нудное занятие. Но при этих стрельбах я хорошо познакомился с хозяином башни прапорщиком Платоном Диких. Это весьма одаренный артиллерист, хотя корпус и не кончал, и к тому же прекрасно чувствует орудие. В прапорщики из унтер-офицеров он произведен за героизм в бою при Чемульпо, где был наводчиком 8' орудия канонерской лодки Кореец. Обычно он был за наводчика, я же рассчитывал установку прицела и целика и наблюдал за падениями. Выпустив полсотни снарядов мы уже понимали друг друга без слов, прислуга башни также натренировалась и действовала выше всяких похвал. Мы легко могли поддерживать темп стрельбы выстрел в минуту.
Но закончив составление таблицы на дистанции 60 кабельтовых мы с прапорщиком Диких посовещались и решили просить разрешения командира составить таблицу до предельной дальности, ограниченной возвышением ствола. 10' английская пушка очень хороша, стреляет кучнее 10' Ушакова, да и бронебойность ее выше, так что мы полагали, что имеем шансы поразить вражеский корабль в слабо бронированную палубу на дистанции, где он еще и стрелять по нам не может. Но мы понимали, что скорее всего нам откажут, т. к. мы и так уже расстреляли половину боекомплекта, да и при дальнейших стрельбах боевыми зарядами ствол пушки все больше изнашивается. К нашему удивлению, командир корабля капитан 1 ранга Беляев нашу идею горячо поддержал и ходатайствовал о продолжении стрельб перед контр- адмиралом Рудневым. И мы получили приказание Руднева продолжать стрельбы!
Как оказалось буквально накануне во Владивосток пришел захваченный Варягом приз — английский пароход 'Малалака', на борту которого были аналогичные нашим английские 10' орудия для Японии и снаряды к ним. Нам пообещали заменить пушку перед боем на новую. После составления таблиц, Кореец несколько раз ходил на стрельбы одиночно и в составе отряда, и если 8' и 6' стреляли в основном из стволиков из-за нехватки снарядов, то наша 10' всегда стреляла боевыми зарядами. Стреляли мы и на предельные 80 кабельтовых — и даже попадали! Сейчас ходят слухи о возможном привлечении адмирала
